Академия Теренфо

   – Глеб, скажи, пожалуйста, - я облизнула почему-то пересохшие губы, - тебя мучают физические боли и кошмары?

   Вместо ответа парень резко распахнул глаза и я увидела на дне его зрачков ответ.

   Мучают.

   – Как часто?

   Поморщился, отвел взгляд…

   – Глеб, я должна знать. Это важно.

   – В последнее время чаще, – тихо признался полугоблин. Вскинул на меня повлажневший взгляд и покаялся: – Я умираю. Я знаю. Я должен был умереть еще до рождения…

   – Тц! Не говори ерунды! – прикрикнула на него, ощущая себя настолько двойственно, что не могла понять, в бешенстве или сейчас разрыдаюсь от жалости. - Проклятье подобралось к сердечному клапану и зажало узлы в шейном отделе позвоночника, но сейчас мы с тобой бодренько пройдем обратно в лабораторию и сварим одну замечательную мерзкую жижу, которая обладает потрясающим свойствам купировать именно такие проявления проклятий. Пошли!

   А потом мы варили. Целый час варили. Точнее я варила, взяв за основу элементарное антигистаминное, а Глеб беспрекословно делился со мной кровью, слюной и даже слезами, которые были обязательными ингредиентами действительно гадкой мерзости. Это выглядело, как желто-зеленые сопли. / Это пахло, как помойка. На вкус эта гадость была в принципе непередаваема.

   Вот только эффект от неё был действительно целебным. И стопроцентным. Не долгосрочным, правда, но и мне нужен далеко не год, а, надеюсь, обойдусь неделей.

   – Пей.

   Громко сглотнув, потому что даже издалека жижа воняла тухлой селедкой, лаборант несколько раз жалобно сморгнул, что-то такое прочел в моих глазах… и решительно забрал из моей протянутой руки кружку, куда я налила порцию волшебного зелья. Одним махом опрокинул в себя, кое-как сглотнул, отчетливо позеленел,торопливо зажал рот обеими руками и шумно задышал носом.

   – Запей. - Протянула ему чистой воды.

   Отрывисто кивнул, благодаря, и җадно припал к стакану, в три больших глотка опустошив его до дна.

   – Ну как?

   – Ужасно, - передеpнулся Глеб всем телом и опасливо покосился на котелок, где осталось ещё немного зелья. - И как часто его пить?

   Умилилась его вере в меня, но не стала пугать еще больше. Наоборот, порадовала.

   – Это единoразово. Остатки сейчас утилизируем, для остальных это яд. Эффекта должно хватить где-тo на полгода : прекратятся боли и должны пройти кошмары. Может не до конца, но в основном. Слепок твоего состояния я сняла, разберу на днях каждый смущающий меня момент и уже тогда решу, с чего начать. Быстро не обещаю, проклятье действительно сложное и раньше я с таким дел не имела. Может, подскажешь,что тебе самому по нему известно?

   – Да, как бы… – Пoлугоблин старательно сморщил лоб, вроде и улыбаясь мне за то, что дала надежду, но в то же время и тревожно кусая губы. – Мало что. О том, что проклятье родовое, матери сказала деревенская ведьма. Отца я увидел в первый раз в четырнадцать, когда мама… умерла. – Протяжно выдохнув, Глеб смотрел куда угодно, но только не на меня. – И то, он меня не сам нашел, а соседка мне имя деда сказала, который матери деньги иногда присылал. Долго там рассказывать, но толку никакого. Отец ушел в отказ, но дед меня по крови признал и помог на первых порах. Дед в том году помер, но незадолго до этого признался, что это у них уже не первое поколение так происходит. Поэтому и стараются первенца нагулять на сторoне, чтобы горе

в семью не нести, а уже второй ребенок рождается совершенно нормальным и здоровым. И официально считается первенцем. Как-то так.

   – Ах вот оно что… – протянула я, теперь понимая, что не так было в ключевом узле. - Потомственная родовуха… Что ж,теперь уже понятнее. Спасибо, мне есть над чем подумать. И это… – Я окинула слегка рассеянным взглядом учиненный в лаборатории беспорядок и поморщилась. – Приберись, пожалуйста. А потом сразу домой, спать. Ближайшие сутки будет клонить в сон, это нормально. Загляни на пищеблок, возьми что-нибудь простенькое домой на перекус, чтобы не голодать. Завтра ближе к вечеру зайду к тебе, проверю. Всё, давай.

   – Сильвия, спасибо! – Прилетело мне благодарное уже в спину, на что я уже совершенно отстраненно кивнула и направилась в сторону общежития.

   И думалось мне… о разном.

   О том, как несправедлив мир. О том, что гоблины не так уж и благородны. По крайней мере одно семейство точно. О том, чтo в лепешку расшибусь, но вылечу Γлеба, а потом засужу его папашу. Потому что осознанное заражение потомственным родовым проклятием – дело не просто подсудное, но и тяжкое уголовное. Да, никто не будет интересоваться судьбой мертворожденного младенца в глухой деревушке. Умер и умер.

   Но Глеб не умер. Кем была его мать? Вряд ли обычной знахаркой.

Обычной знахарке не под силу купировать проклятье в младенце. И уж тем более не под силу перевязать край узла, забрав часть проклятья на себя.

   К счастью, я повторять её материнский подвиг не планирую, у меня и сил больше,и знаний, и фамилиар обученный под боком, и личная минилаборатория. И ректор на крайний случай…