Академия тишины (СИ)

Сэр Алахетин дождался, когда мы соберёмся у стола привычным полукругом, бросил на каждого цепкий внимательный взгляд. Откашлялся. С его звучным, завораживающе-бархатистым голосом даже кашель звучал несколько театрально. На лицах некоторых адептов тоже появилось понимание, но кто-то, например, светловолосый Бри, смотрел на невинно убиенных мышат в полном недоумении.

— Да, они мертвы, — озвучил буквально плещущиеся в глазах адептов сомнения проректор. — Более того, предварительно освобождены от лишних внутренностей… — понимание уступило место этакой слегка тошнотворной бледности, но молчание, разумеется, нарушено не было. — Сейчас каждый из вас возьмёт себе по одному из образцов, мы обработаем их специальным бальзамирующим составом, а затем попробуем поднять.

Бледность красиво растаяла возбуждённым румянцем, а брови поползли по лбам как слегка конвульсирующие гусеницы.

Поднять мёртвых животных..? Мы? Нам? Вот так, прямо сейчас?!

Сэр Джордас категорично утверждал, что первокурсники некромантскими штучками заниматься не будут! Ещё и всячески изгалялся на тему того, что в семнадцать лет трупы не должны интересовать нас, в отличие от восемнадцати…

Но сэра Джордаса нет, и планы по нашему обучению, очевидно, изменились, последнее время нас словно куда-то постоянно подгоняют. Или это и есть правильный, нормальный темп, который Первый голос Академии всячески растягивал, непонятно, почему..? Неизменной осталось только привычка преподавателя поддерживать разговор со студентами так, как будто они не немые ягнята, а вполне себе языкастные и болтливые нормальные люди.

— Смотрите внимательно и запоминайте. Первый этап. Мы обрабатываем тело объекта бальзамирующим составом. У каждого будет такая ёмкость, — из скромно стоящего под столом неприметного деревянного ящика сэр Мэтью извлекает небольшую баночку из тёмного стекла, отвинчивает крышку и запускает туда пальцы. Запах буквально раскатывается дугой над столом и нашими головами, назойливый, сладковатый, тошнотворный — примерно так пахнет вернувшееся обратно на солнечный свет полупереваренное содержимое желудка. Румянец снова уходит, а бледность гордо отвоёвывает свои позиции.

Размазанный по длинным и тонким пальцам проректора бальзам отчаянно напоминает слегка зеленоватые сопли. Судя по насмешливым глазам некоторых мальчишек, имеют место быть и другие ассоциации.

— Нет, — бодро говорит сэр Мэтью, подхватывая на вторую ладонь дохлого мыша, то есть, выпотрошенную тушку дохлого мыша, — перчатки мы не используем принципиально. Должен быть контакт с живой плотью, это улучшает воздействие бальзама. А если вам придётся проводить экстренное внезапное поднятие где-нибудь в дикой безлюдной местности? А вы без перчаток в обморок грохнетесь? Ой, и не надо мне говорить о том, что в дикой местности у вас не будет бальзама! На самом деле, снадобья не обязательны, вы можете воспроизвести их бесконтактно, создав определённые магические плетения, но это сложно, весьма и весьма, и сейчас неактуально. Вам нужно промазать поверхность тела так, чтобы пропитать кожу, а не просто намазать шерсть. Особенное внимание уделите шву на брюхе… Важно — подобный бальзам будет неэффективен, если тело уже окоченело, так что на будущее советую не медлить, для создания полноценного умертвия у вас будет от двух до пяти часов максимум.

Адепты снова, все, как один, изобразили лицами крайнюю степень замороченности.

— Держите, Тони, — наш временно исполняющий обязанности схватил руку адепта, которому не посчастливилось оказаться его ближайшим соседом, прямо своей перемазанной в бальзамических соплях ладонью, а секундой позже вложил в неё мышиный труп. — Итак, все смотрим на Тони! Вы всё запомнили, адепт?

Тони благодарно позеленел, сглотнул, и протянул руку с заветной баночке.

***

Занятие однозначно удалось на славу. Во-первых, никого не стошнило, и даже в обморок никто не грохнулся. Во-вторых, мы испортили только один рабочий образец: Джард натирал своего мыша с таким энтузиазмом, что фактически раздавил. К счастью, кроме меня этого почти никто не видел, судя по лицу проректора, он с огромным удовольствием заставил бы бедолагу съесть свой рабочий объект без хлеба, но с этим неаппетитным порывом он справился, не моргнув глазом забрал неудачную попытку и вручил новую тушку. После того, как двенадцать обильно намазанных, а точнее, промазанных мышей легли на стол, сэр Алахетин перешёл к следующему этапу — непосредственно поднятию.