Академия тишины

— Так не будем его разочаровывать. Человек уже не молодой, ждёт от нас какого-то форменного разврата, нервничает, а мы так скучно и чинно сидим на диванчике, чай пьём.

— Что, прямо здесь и сейчас? — Габриэль приподнимает бровь, а его разноцветные глаза смеются через стёкла очков, и, когда я уже настраиваюсь на продолжение церемонного чаепития, он вдруг резко сжимает меня за плечи и действительно целует — не так деликатно и бережно, как прикасался до этого. А по-настоящему.

…Наверное, сэр Энтони был бы в восторге — и вышвырнул бы сына в окно или спустил с лестницы, а меня запер бы в кладовой.

— Давай сбежим, — я почти задыхаюсь, — Не хочу ожидать очередного пришествия.

Габриэль хватает меня за руку и тянет к окну — высота приличная для прыжка, но стена не гладкая, выступы и по традиции — обвивающий камень то ли плющ, то ли какое другое растение. Мы обмениваемся взглядами в очередной раз — и понимаем друг друга без лишних слов, всё-таки не прошли даром месяцы молчания. Молча, без единого лишнего звука вылезаем в окно — Габриэль первый, а я за ним. Где-то в полутора метрах до земли ветка плюща лопается под моим сапогом, и я чуть было не падаю вниз — но Габриэль подхватывает меня.

"Удержал!"

В этой короткой мысли слишком много эмоций, означающих, что, к сожалению, слова Ларса до сих пор меня не отпустили — и это осознание так злит, но я стараюсь не обращать внимания. Не сейчас.

Окно мини-гостиной выходит на какой-то задний двор, там никого нет и можно целоваться, а в промежутках — сдавленно хихикать, представляя лицо в очередной раз ворвавшегося к нам сэра Энтони при виде пустой гостиной.

Глава 9

Поцелуи — это хорошо. Но и о деле приходится вспомнить тоже. Хотя и дело-то, собственно, не совсем дело.

— А… леди Маргарита тоже сейчас здесь находится?

— О да, — невесело усмехнулся Габ. — При этом бдить за внезапно возникшим из небытия младшим по большей части приходится мне. Вроде как сам его привёл — сам им и занимайся. Какое дежавю из детства… Что они будут с ним делать, когда я уеду в Академию? Хоть с собой забирай, так спокойнее было бы. И он разговаривает так… по-взрослому и вроде как не очень-то теряется в происходяшем. Впрочем, стазис — такая малоизученная штука…

Желание забрать в Академию Джеймса и у меня было столь сильным, что я открыла рот, чтобы яро поддержать эту идею, но в этот момент откуда-то из-за угла дома вынырнул невыразительный мужчина средних лет в простой и немаркой одежде — почти такой же, как тот привратник, что всё-таки сидел у ворот особняка. Правда, с менее пафосным лицом.

— Сэр Габриэль, господин вас разыскивает.

Почтительно, но без лишнего пиетета. И всё равно я ощущаю себя как минимум на королевском приёме.

Габриэль закатывает глаза и показательно стукается лбом о каменную стену.

— Да ладно, — примирительно говорю я. — Иди, раз зовёт, я пока тут воздухом подышу. Пара дней — и мы уедем. Не обращай на него внимание. Он ещё неплохо держится, на самом деле. Это пройдёт.

— Что ты имеешь в виду? — Габриэль заинтересованно смотрит на меня. Кажется, он действительно не понимает, а мне так не хочется проговаривать вслух очевидные вещи.

— Просто представь себе, что ты меня сильно-сильно любил, — я не смотрю ему в глаза, а разглядываю круглые ажурные листья плюща на стене. — Пофантазируй. А потом потерял. Прошло много лет — и вот ты встречаешь девушку, похожую на меня, очень сильно похожую, того же самого возраста, словно над ней время было совершенно не властно. И ты невольно ревнуешь, видя её рядом с другим, даже с собственным…

Я спохватилась и добавила:

— Разумеется, у тебя уже сложившаяся жизнь и другая любовь и семья, но память иногда играет с нами злые шутки, и это ревнуешь ты-из-прошлого, которого в настоящем уже нет, и…

— Я понял, — Габриэль погладил меня по плечу. — Только мне не надо ничего такого представлять и выдумывать. Я и так тебя люблю. И ты не сбегай от меня никуда, что бы не случилось, ладно?

Он поворачивается и уходит, а я стою и думаю о том, что это, кажется первый раз, когда Габриэль так легко и просто, в лицо, сказал, что любит меня. И насколько суеверно страшно от этой его несокрушимой уверенности в том, что у нас всё будет иначе.

Впрочем, конечно, иначе. Никуда сбегать я не собираюсь, да и вытворять всё остальное, по большей части мне ещё не известное, но явно сумасбродное — тоже. Свою жизнь я хочу контролировать и строить сама.

Вот сейчас, например, пользуясь возможностью отыскать мать Габриэля, я руководствуюсь исключительно собственным желанием, а вовсе не любопытством, возбужденным коварным призраком и не его дурацкими поручениями… Сама я хочу её найти, са-ма!

***