Академия Весны

Что ж… типичный красавчик с зелеными глазами. Бледный, черноволосый, высокий и худой. Кудри живописно падают на лоб, губы изогнуты в самодовольной улыбке. По таким обычно сохнут все от мала до велика. На нем черная водолазка и голубые форменные брюки, черное пальто развевается при ходьбе и будто сильнее оттеняет и без того алебастровые щеки. Слишком много самодовольства и беззаботности на лице.

– Я сама могу…

– Энграм Хардин, – представляется парень и бодро шагает по коридору, таща за собой розовый чемодан.

Брайт поправляет за спиной рюкзак и торопится следом. Перспектива снова лишиться вещей совсем не радует, но кто знает, какие шуточки в ходу у истинных. Может, через пару минут уже придется собирать свое нижнее белье с деревьев.

– Разве нам не на выход? – Она была уверена, что уже через пару минут будет распаковывать вещи в студенческой деревне, но ее ведут вглубь корпуса.

– Сначала получи форму, первокурсница! – покровительственно усмехается Энграм.

Форма. Неприятно, но факт. Кругом снуют девушки в ярких юбках выше колена и черных водолазках. Всего три цвета: бордовый, синий и серый. Не так плохо, как могло бы быть. Никаких белых блузок, у которых от парт чернеют рукава, уже победа.

Брайт никогда не носила форму. В Дорне училась на дому до тринадцати лет, потом в колледже при институте отца в Аркаиме. Там все ходили в чем хотели, поверх носили белые халаты.

Судя по списку вещей, который прислала администрация Академии, выдавали всё, даже верхнюю одежду и рюкзаки, а это напрягало. Брайт обожала одеваться в максимально комфортные вещи. И уж тем более ни за что не отдала бы никому свой рюкзак! Красавчик «Глум» из лимитированной коллекции, весь в нашивках, выполненных на заказ. Шипованные бока, усиленные ремни и артефакт от воров.

Хардин тащит вещи к шумному залу, где толпится народ. Все болтают, едят сладости и пихаются. То и дело вспыхивает магия разных видов, слышатся радостные и яростные визги вперемешку. Компашка черноглазых парней пытается заставить колонку петь, но та только булькает и кряхтит. Девчонки обсуждают новую помаду из суперстойкой серии какого‐то известного бренда. Пахнет духами, лаками для волос, средством для обуви. У многих на коленях одинаковые коробки, откуда студенты достают ботинки, студентки – высокие замшевые сапожки, а потом опрыскивают их водоотталкивающим составом.

Обувь тоже выдают? Ну уж нет! Никогда не стану носить замшу.

Слышно, как местная активистка руководит сбором на какой‐то мастер-класс. Как первокурсников зазывают на тусовку в корпус Б. Девочки в спортивных платьях репетируют идиотский танец с кричалками, а парни за этим наблюдают с плотоядными улыбками. Это все слишком обычно, и Брайт неуютно. Она чувствует себя самозванкой, которая никогда не станет частью этой студенческой жизни, а будет просто наблюдать ее со стороны и при первой возможности сбежит.

– Добро пожаловать, Брайт Масон, – улыбается Энграм. – Тебе туда. – Он указывает на одну из дверей, откуда выходят довольные девчонки со стопками бордовой одежды.

Брайт протягивает руку, чтобы забрать чемодан, но Энграм качает головой:

– Просто обязан проводить.

– Не стоит, я большая девочка.

– Милашка, ты привлекаешь слишком много внимания, – шепчет он, приближаясь, и кому‐то это, может, и нравится, но Брайт кривится.

По выражению ее лица сразу виден весь спектр эмоций, от недоумения до отвращения, и Энграм отступает.

– А я люблю быть в центре внимания. Спасибо за помощь. – И все‐таки добивается своего.

Ласковый голос действует не хуже озлобленного, Энг застывает загипнотизированный на пару мгновений и только потом приходит в себя, но уже лишившись чемодана.

– У-у… ведьма!

Он смотрит ей в спину, а Брайт тащится к двери с табличкой «Нейромодификации», откуда как раз вываливается стайка девочек во главе с похожей на сахарную вату блондинкой. Брайт пропускает девочек и идет в комнату, волоча за собой чемодан.

– Здравствуйте, Брайт Масон, – говорит она волшебнице, которая сидит за столом в окружении стопок одежды и вешалок.

Волшебница читает древний роман «Любовник из темной башни», закрыв им половину лица и даже не обернув похабную обложку газетой, как обычно все делают ради приличия. За спиной у волшебницы сама собой отпаривается одежда, порхают, как стайки птичек, носки.

– Стопку по размеру отсюда, пальто оттуда, берет на полке, ботинки в коробке по размеру, рюкзаки на стеллаже, и на выход, – тянет волшебница и смачно кусает яблоко так, что сок брызжет на страницы романа.