Академик С.П. Королёв

Когда ветер достиг максимальной силы, в ангаре оставались лишь два планера "Кик" и паритель Г-6 конструкции Грибовского. Палатка уже еле держалась и каждую минуту могла рухнуть. Нужно было выбирать, какой планер выносить первым. И учлеты взялись за Г-б. "Кик" был обречен, так как спасти его не было возможности. Он был сломан рухнувшей палаткой.

Утром вновь пришлось ставить ангары. А потом начались полеты. Учлетам буря помогла, минуя тренировочные полеты на "Кике", прямо пересесть на планер-паритель "Дракон".

Вернувшись в Москву после состязаний, Сергей Королев узнал новость: с авиазавода, где он работал, его перевели в опытное конструкторское бюро, возглавляемое французским специалистом Полем Ришаром. Оно намеревалось строить торпедоносец открытого моря - ТОМ. Среди советских специалистов в этом бюро были С. А. Лавочкин, М. И. Гуревич, В. Б. Шавров, Н. И. Камов, Г. М. Бериев и другие. Здесь же был и С. Н. Люшин, с которым Сергей Павлович еще более сблизился после недавних состязаний.

И строить и летать

А сблизила их общая мечта: сконструировать и построить планер-паритель. Не откладывая дела в долгий ящик, набросали эскиз парителя, каким он им представлялся. Споров не возникало - замысел обоим нравился.

Решили разработать предварительный проект. Квартира у Сергея Павловича была просторнее - она и стала местом прикидочных расчетов. В конце концов они остановились на необычном для того времени варианте: профиль был выбран с более высокими аэродинамическими характеристиками, чем обычно. Удельная нагрузка на крыло была взята весьма значительной, большим был и размах крыла.

Молодые конструкторы сошлись в своем стремлении добиться хорошей жесткости и прочности крыла, сбалансированности и устойчивости планера. Все это, по их представлениям, было важно для получения добротных летных качеств и обеспечения уверенности пилота. Вопросы управляемости и скорости снижения рассматривались в нескольких вариантах, пока не был выбран наилучший.

Они настолько сжились со своим проектом, что уже ясно видели в воображении полет планера. Друзья просиживали над расчетами все свободное время. Когда предварительный проект, компоновка, расчеты были готовы, они передали их на рассмотрение технического комитета спортивной секции Авиахима СССР. Немало волнующих дней прошло, прежде чем они узнали о судьбе своего предложения, С особенным нетерпением ожидал ответа Сергей Павлович, ему очень хотелось поскорее этот, второй в жизни, проект осуществить.

Наконец, они узнали, что их расчеты одобрены и планер принят к постройке. Им были выделены деньги на подготовку рабочих чертежей и отведено место для постройки.

Изготовление деталей было распределено так. Все деревянные детали - шпангоуты фюзеляжа, нервюры крыла и оперения, лонжероны должны были выполнить столярные мастерские Щепетильниковского трамвайного парка. Мастерские Военно-Воздушной академии имени Н. Е. Жуковского изготовляли металлические части. На Королева и Люшина возлагалось наблюдение за производством и приемкой готовых изделий.

Подготовку рабочих чертежей организовали так. Сергей Павлович взял себе фюзеляж с набором, Люшин - крыло и оперение. У каждого из них было по помощнику, и они трудились в поте лица, используя каждую минуту свободного времени.

Шла зима 1929 года. В самый разгар работы над планером Королев узнал, что Авиахим создает группу из шести летчиков-планеристов для ускоренного обучения полетам на самолете. Этим экспериментом преследовалась цель: выяснить, помогает ли предварительное обучение на планерах полетам на самолетах. В то время в летных школах был велик отсев, что было сопряжено с непроизводительными затратами средств, и если бы планеризм оправдал себя, то получилась бы серьезная экономия средств и времени. В этом подходе можно видеть зародыш аэроклубов, которые появились позже.

Управление Военно-Воздушных Сил предоставило экспериментальной группе учебный самолет У-1. Академия имени Жуковского выделяла инструктора. Когда об этой возможности учиться полетам на самолете услышал Сергей Павлович, он тут же сказал Люшину:

- Завтра с утра идем на врачебную комиссию.

- Я не пойду, - возразил Лгошин, - у меня с детства атрофия мышцы на левой руке.

- Могут не заметить.

- Нет, это сразу видно.

- Но если ты не пойдешь, то тебя наверняка не допустят к полетам, а тут есть какой-то шанс. Завтра утром я за тобой зайду и отведу на комиссию, - заключил разговор Королев.

"Я хорошо знал характер Сергея Павловича, - вспоминал потом Люшин, - знал, что у него слова никогда не расходятся с делом, и утром покорно отправился вместе с ним на комиссию".