Академиум

Обдумывая этот вопрос в течение нескольких последних дней, я пришёл к выводу, что это действительно удобное решение. Скорее всего, я бы предложил им этот контракт, даже если бы у матери ничего не было с Эриком. Через несколько лет мы либо заменим их своим подразделением, либо превратим их самих в своё подразделение. Вряд ли вольники будут иметь что-то против такого превращения.

* * *

— Госпожа Эмилия, господин Генрих, — я встал и вежливо поклонился.

С Багеровыми я встретился в отдельном кабинете ресторана «Ушкуйник», который в своё время достался мне в результате некоторого недопонимания, случившегося у меня с покойным Мишей Тверским. Впрочем, о том, что наша семья владеет этим заведением, знали немногие, и для здешних служащих я числился просто одним из вип-клиентов.

Эмилия Багерова была крупной женщиной с вечно недовольным выражением лица — характерный типаж тех суровых тёток, которые точно знают, как следует жить всем окружающим. Шестнадцатилетний наследник семьи Генрих выглядел как типичный подросток в переходном возрасте, который вынужден выслушивать ту чушь, которую несут взрослые, но при этом не даёт себе труда скрывать своё к этому отношение. Думаю, через год, когда ему исполнится семнадцать и он станет официальным главой, семью Багеровых ждут потрясения и катаклизмы.

Багеровы уселись, и Эмилия заявила раздражённым тоном:

— И с какой целью вы хотели нас видеть, молодой человек?

— Прошу прощения, — извинился я, — очевидно, мне следовало представиться. Моё имя Кеннер Арди, и я глава семейства Арди

— Я это знаю, зачем вы мне это сообщаете? — отозвалась Багерова.

— В таком случае я буду вам признателен, если вы станете обращаться ко мне как положено. Не «молодой человек», не «юноша», и не «эй ты». Я не многого прошу?

— Хорошо, господин Кеннер. — устало отозвалась Эмилия. — Так зачем вы хотели нас видеть?

— Может быть, сначала пообедаем? Здесь прекрасная кухня.

— Давайте решим наши дела и покончим с этим, — ответила Багерова.

Она сбросила маску гром-бабы и стала выглядеть уставшей, и на грани отчаяния. В глубине души я ей посочувствовал.

— Как скажете, — согласился я. — Собственно, у меня не то чтобы конкретное дело, скорее я бы хотел обсудить в общем ситуацию, которую я не до конца понимаю. Дело в том, что у нашей семьи на руках оказался значительный пакет акций вашего завода. Причём пакет настолько значительный, что это теперь скорее наш завод.

— И это вас не красит, господин Кеннер, — резко отозвалась Эмилия, — я ваш поступок не могу назвать иначе как хищническим.

— Эээ… — я на мгновение потерял дар речи. — Признаться, это совершенно неожиданное обвинение, госпожа Эмилия. Вы не поясните свои слова? Насколько мне доложили мои люди, эти акции были просто куплены на открытом рынке.

— Что тут непонятного? Вы таким образом получили контроль над нашим предприятием.

— А что мешало вам самим скупить эти акции? И разве не вы сами их когда-то выбросили на рынок?

— Это была идея моего покойного мужа. — Багеровой явно было неприятно об этом говорить. — Он решил, что нам достаточно будет держать блокирующий пакет размером не менее двадцати пяти процентов, а полный контроль всё равно останется у нас из-за того, что других крупных пакетов нет.

— У меня просто нет слов, — признался я, — а я уж было думал, что меня ничем не удивить.

Багерова поморщилась и промолчала. Похоже, покойный глава семьи таким неординарным образом пытался решить какую-то финансовую проблему. В принципе это и работало некоторое время, пока Лесины не взялись за Багеровых всерьёз, и мелкие владельцы не стали в панике сбрасывать свои акции.

— Откровенно говоря, госпожа Эмилия, — продолжил я, — я не собирался приобретать ваши акции, и предпочёл бы их вообще не иметь. Но так уж получилось, что они у меня появились, и избавиться от них я по некоторым причинам не могу. Поэтому давайте примем как факт, что у вас появился компаньон, и подумаем, как нам дальше жить вместе. Для начала я бы хотел понять ситуацию с заводом. В чём состоит ваша размолвка с Лесиными и чего они хотят добиться?

Молчание затянулось. В конце концов Багерова, вздохнув, неохотно сказала:

— Они хотят всю нашу долю, целиком. А причины размолвки вас не касаются.

— И всё же я предпочёл бы иметь представление о причине конфликта, госпожа Эмилия. Я скоро буду обсуждать этот вопрос с Лесиными, и они обязательно сообщат её мне. Но мне хотелось бы представлять, как это выглядит с вашей стороны.

Эмилия немного подумала, и наконец решилась:

— Генрих дружил с дочерью Добрана Лесина. Добран воспользовался этим, чтобы обвинить Генриха в изнасиловании дочери, и в качестве виры потребовал нашу долю в заводе.

— И насколько это обвинение правдиво, господин Генрих?

— Это ложь, — отозвался подросток. Хм, не врёт.

— Позвольте мне поставить вопрос немного иначе — у вас была интимная связь с Лесиной?

— У нас всё было по согласию, никакого изнасилования, — нехотя выдавил из себя Генрих.