Академонгородок

Однако заставить себя плавать в купальнике Наташа не могла. Дурацкая тряпочка мешала ей в воде, давила, душила, ее хотелось немедленно сбросить. Она так и сделала, когда в первый раз пошла купаться в большой компании археологов, после чего имела неприятный разговор с шефом о моральном облике поварихи советской археологической экспедиции. В чем-то он был прав. Универовские мальчики, просидевшие неделю на перловом концентрате, не заслужили такого жестокого испытания. Нагая Наташа была слишком ярким зрелищем для ребят, лелеявших в памяти голые коленки своих однокурсниц, только начинавших носить короткие юбки. В ту же ночь Наташе пришлось отбивать несколько откровенных атак и утешать парочку безнадежно влюбленных. Но Игорь…

С ним все получилось как-то само собой. Он не вздыхал, тупо глядя в костер или поднимая глаза к звездам, не пытался подкараулить за палаткой, чтобы обаять первобытным напором. Он и не думал скрывать, что Наташа ему нравится, не выпрашивал и не требовал любви, а вовлекал в нее, как в захватывающее приключение. Но это было не приключение. Он любил ее и считал своей вовсе не с того шального массового купания, а с первой минуты знакомства, с первой встречи в коридоре Истфака.

С ним было интересно, он был романтик, но не рохля, выдумщик, но не врун. С ним она готова была часами перебирать черепки, бегать с нивелиром и рулеткой и даже решать задачки по геометрии — он умел и перпендикуляры рисовать какие-то чертовски симпатичные, а уж рассказывал о них так горячо и так понятно — прямо заслушаешься. Впрочем, она любила его слушать и тогда, когда он, забывшись, углублялся в дебри стратиграфии и радионуклидного анализа. Даже не понимая ни слова, она погружалась в его голос и плавала в нем так легко, что хотелось сбросить одежду. Этим и заканчивалось. Они уходили в лес и любили друг друга в траве на поляне, на опавшей хвое под черными елями, забравшись на огромную узловатую сосну с обломанной вершиной и даже катаясь голыми в крапиве — для остроты ощущений.

Но не в воде. Она до сих пор не решалась показать ему все, на что способна. Нет, нельзя! Во-первых, он сразу все про нее поймет. А во-вторых, вряд ли выживет… Иногда они ходили купаться вместе, но Наташа сразу уплывала подальше, чтобы ему не пришло в голову прикоснуться к ней, обнять, прижать к себе. Потому что все это кончится плохо. Вспышка безумия, кипящая ключом вода, и два тела в свирепом восторге растворения друг в друге. Полное забвение — нет ни верха, ни низа, ни времени. Ни желания глотнуть воздуха. В его жизни это будут самые счастливые мгновения. Но последние. И она ничем не сможет помочь, потому что тоже не будет помнить себя.

— Нет! — Наташа мотнула головой, разбрасывая капли с волос. — Не такой ценой…

Ее синий рабочий комбинезон лежал на прежнем месте. Тут же на ветке висел и ненужный купальник. А вот это уже подозрительно. Она хорошо помнила, что, входя в воду, бросила его, не глядя, через плечо, теперь же он был аккуратно и даже любовно развешан, будто на просушку. Значит, опять подглядывают, паразиты! Интересно, кто на этот раз? Если Вовка или Мишка, то не страшно, они ребята свои, не трепачи, просто оголодали в тайге. Но если это Рогачев, зам по обеспечению… Та еще сволочь. Любит корчить из себя большого начальника, а как подопьет хорошенько, начинает хвалиться своими похождениями по бабам. Добро бы еще про посторонних врал — нет, надо ему приплести общих знакомых. Игорь ему один раз врезал за это. Тот наутро сам пришел извиняться, дескать, был пьян, получил за дело, понимает. Но злобу все-таки затаил…

Наташа торопливо впрыгнула в купальник, повязала косынку и принялась натягивать комбинезон. До чего же падок мужик в экспедиции на все, что в юбке, а особенно — без. От свежего воздуха, что ли? И куда это все в городе девается? Видно, жены действуют остужающе.

Завязывая ботинок, она вдруг почувствовала, что за спиной кто-то есть, и оглянулось. По тропинке, крадучись, приближался плотный усатый дядька в кителе без погон, галифе и резиновых сапогах. Наташа вздохнула. Все-таки это он подглядывал, козел драный! Рогачев понял, что обнаружен, и сейчас же изобразил уверенную деловитую походку, отчего стал походить на клоуна, размашисто выходящего на арену цирка. За актерские замашки и подходящее имя-отчество ребята на Истфаке окрестили его Мхатом.

— О! Соловьянова! — ненатурально удивился он. — Ты чего здесь делаешь?

— Грибы собираю, — буркнула Наташа.

Рогачев криво усмехнулся.

— Приказа не знаешь? До конца рабочего дня из лагеря выходить только по производственной необходимости!

— А я как раз по производственной.

Наташа завязала второй ботинок и выпрямилась, смерив начальника холодным зеленым взглядом сверху вниз. Глянцевая лысина Рогачева едва ли доставала ей до подбородка. Метр с кепкой, а туда же…

— Ну-ка, ну-ка, интересно, — не отвязывался Рогачев. — Что же это за необходимость такая?

— Говорю же, Константин Сергеевич, грибы собирала. На суп.

Рогачев рассердился.