Акбузат

Озеро твое возникло из слез,
И я не успокоюсь до тех пор,
Пока не обмелеет оно.
Выбивающимся из земли
Родникам прегражу я путь;
Не позволю, чтобы они
В твое озеро звонко текли.
Всех чудовищ страшней твой отец,
Но не одолеет он меня.
Кахкаха же — сын земли,
Здесь его не оставлю.
Ты ж, красавица, дочь воды,
Родилась ты в глубинах вод,
Не возьму я тебя из воды.
Вернувшись сейчас, скажи ты отцу:
Пусть корону на спину взвалив,
Драгоценностей не растеряв,
Вылезает вверх, на залив.
Будет в песках черепахой ползать,
Узорчатым панцырем своим гордясь.
Кахкахе также передай:
Довольно в озере ему лежать,
Слез кровавых с суши ждать,
Женщин, девушек красть с земли.
В трепет приводя всю страну,
В вечном страхе
Людей держать.
В озере довольно ему спать!
Пусть дивов выведет своих,
Что сбежали в воду с земли.
Пусть продолбит пещеру в скале
Для Акбузата моего.
Озеро,
Где жил Кахкаха,
Затянется илом,
Ряской изойдет,
Скоро болотом станет оно.
Пусть русло продолжит он под землей.
Когда же закончит дело свое,
Пусть птицей станет Кахкаха
С крыльями,
Что стянуты перепонкой,
Под тощим брюхом — мышиные лапки³⁷
Будет солнца бояться он,
В ненавистную птицу превратится он.
Пьющие кровь злые дивы
Лишатся рук и ног навсегда.
Станет служить им жильем камыш,
С палец ростом будут они,
Как змеи, будут плавать они,
Извиваясь всем телом своим.
Заглохнет навеки озеро твое,
Для многих жильем станет оно;
Разбившись на счастливые пары,
Будут привольно жизнь вести.
Девушки-невольницы выйдут из воды,
Запоют, как весенние птицы.
А бедная старуха,
Что слезы лила,
У которой в морщинах лицо,
Пусть тоже не остается здесь;
Пусть воздухом родной страны
Старая женщина подышит здесь.

Выслушав эти слова, Нэркэс к отцу направилась.

Сойдя с коня, Хаубан принялся было ждать, но вдруг увидел перед собой на берегу ту самую старуху. Хотел он поговорить с ней, да Акбузат его остановил.

Потом Хаубан в мгновение ока довез старуху на майдан и отпустил своего коня. Сам же вошел в ту кибитку, где обычно ночевал.

Рано утром встали люди; женщины подоили коров и проводили скот на пастбище.

Вот поднялось солнце на длину копья — встало над головой, и табун лошадей вернулся домой. Привязав жеребят, подоили кобылиц. А потом весь народ пошел на майдан. И снова Масем-хан повторил свое условие: тому, кто старуху из озера освободит, он отдаст в жены дочь. И снова батыры стояли молча.

Но тут старуха сама вышла и сказала так:

— Хан мой, не заставляй батыров меня спасать.

Сам аллах вызволил меня…

Удивились люди, а Айхылу узнала старуху и радостно к ней подбежала.

А хан взмахом руки подозвал лалача и тихо повелел, чтоб не слышал народ, отрубить ей голову.

И повел палач старуху за собой. Народ зашумел, начал просить, чтобы старухе дали рассказать о себе, поведать все, что с ней случилось.

Но хан не разрешил. Тогда Хаубан, одетый бедняком, встал перед ханом и сказал так:

— Ай, великий хан, великий хан,
Разреши старухе все рассказать,
А о том, кто ее освободил,
Я сам расскажу потом.

Масем-хан тогда сказал: