Ах, эта черная луна!

Эта памятная беседа происходила в доме Юцера после отъезда Любови. Разрешение на поездку домой, связанную с необходимостью передать на хранение Гецу, попечителю Любови на время судебных и лечебных дел отца, кое-какие ценности, дала Слава. Конвой стоял на кухне, где для этой цели нашлись и выпивка, и закуска. А Гец и Юцер расположились в гостиной, отделенной от кухни столовой и коридором. Даже если бы милиционеры не закусывали и не выпивали на кухне, звуки из гостиной до них бы не донеслись. И все-таки Гец и Юцер разговаривали полушепотом. А Гец, сидевший в кожаном кресле Юцера за его столом, во время разговора не спускал глаз с полуприкрытой двери в коридор.

ЮЦЕР (бродит взглядом по стенам, мебели, картинам на стенах). Не надо было сюда приезжать. Разоренное гнездо — страшная штука.

ГЕЦ. Скоро ты сюда вернешься навсегда. Я в этом уверен. Вот только…

ЮЦЕР. Что еще? Что еще должно со мной приключиться?

ГЕЦ. Если Любовь не вернется, квартиру начнут отнимать. Предложат обмен. Может, лучше все подготовить? Обменяешься с Меировичами.

ЮЦЕР. Их две на мои три? Да тут вдвое больше квадратных метров, чем у Меировича.

ГЕЦ. Сдались тебе эти метры! А с нами тебе все-таки будет веселее.

ЮЦЕР. Если Любовь не вернется, я уеду к ней, а вместо меня вам подселят каких-нибудь подонков.

ГЕЦ. Если Любовь не вернется, она вряд ли позовет тебя к себе. Не обольщай себя надеждами, Юцер. Расстанься с ней навсегда.

ЮЦЕР. Она перевернет мир, чтобы вызволить меня отсюда, вот тебе мое слово. Я свою дочь лучше знаю.

ГЕЦ. Ради Бога, будь по-твоему, но я боюсь нового срыва. Лучше предполагать плохое и ошибиться, чем возводить замки на песке.

ЮЦЕР. «Лучше водки хуже нет» — не помнишь, кто это сказал?

ГЕЦ. Кто-нибудь из моих пациентов, либо безграмотная нянечка.

ЮЦЕР. Не скажи! Эта фраза принадлежит к высокой литературе. Я даже сказал бы: к поэзии.

ГЕЦ. Где твоя потертая книжица? Я хочу прочитать, что там написано о тебе. На какую карту Мали тебе гадала?

ЮЦЕР. На короля жердей.

ГЕЦ. Есть такая масть?

ЮЦЕР. В обычных картах она называется «трефы». Дай мне эту книжицу. Я не люблю, когда роются в моем столе. Особенно, когда я подсудимый и подопытный. Кроме того, она написана по-французски, а у тебя с этим языком отношения так и не наладились. Вот, читаем: «Паж жердей».

ГЕЦ. Ты сказал «король».

ЮЦЕР. Это вопрос времени. Сначала паж, потом валет, и только потом — король. Зачитываю: «Паж жердей — темноволосый и темноглазый, преданный, любовник, спутник, почтальон. Находясь рядом с любым человеком, постарается свидетельствовать в его пользу. Опасный соперник, если за ним следует паж кубков. Если карта ложится головой книзу: анекдоты, сообщения, плохие новости. А также нерешительность и неуверенность, ее сопровождающая».

ГЕЦ. Ты все выдумал! Не может быть, чтобы это было там написано.

ЮЦЕР. Словарь французского языка на третьей секции книжного шкафа, вторая полка сверху.

ГЕЦ. И про опасного соперника, если за ним следует паж кубков, там тоже сказано?

ЮЦЕР. Слово в слово.

ГЕЦ. Поразительно! Я, знаешь ли, всем своим существом возражал против всяких там холериков-сангвиников-меланхоликов, уговаривал студентов, что изобретательность человеческой психики безгранична, а сочетания качеств делают любые реестры человеко-душ бессмысленными, а ты играешь со мной в какие-то дурацкие картинки… Сколько карт в этой колоде?