Ах, как я от теней устала

— Да, может. Но не для нас. Найденные клады принадлежат правительству её величества. Кроме того, мы работаем по контракту на совет графства, и эта земля нам не принадлежит. Поэтому наши шансы получить долю практически равны нулю.

— Ты хочешь, чтобы мы снова его закопали, и забыли о том, что нашли? — уставился на него Найджел. — Мы не можем этого сделать!

— О, нет, — сказал ему Марк. Он показал на ажурные лозы на верхушке рамы. — Мы может пропустить здесь пару цепей, так ведь, и воспользоваться Рэндж Ровером, чтобы его вытащить.

— Что? Это может нанести  непоправимые повреждения!

— Найджел, — всё, что случается в этом мире наносит   непоправимые повреждения. В этом вся суть истории.

К ним подошла Кэти.

— Неприятно говорить, Марк, но думаю, что ты прав. Мы нашли эту башню, мы нашли это зеркало. Если доложим об этом, то нам не достанется ничего. Ни денег, ни славы. Ни даже упоминания в газетах.

Нахмурившись, Найджел долго стоял над металлической рамой.

— Что скажешь? — спросил его Майк наконец. Уже начинало темнеть, и по рву стелился промозглый туман.

— Ну, тогда ладно, спиздим её, — сказал Найджел. — Вытащим эту херовину наружу.

Марк вел «Рейндж Ровер» через луг, пока не добрался до острова Шалот. Он включил все прожекторы, передние и задние, а затем они с Найджелом прикрепили к металлической раме буксирные цепи, обернутые их в рваные футболки, чтобы максимально защитить молдинги. Марк медленно повел «Рейндж Ровер» вперёд, шины вращались в коричневой волокнистой грязи.

Найджел, как истеричная домохозяйка, кричал:

— Осторожнее! Осторожнее!..

Уже стемнело, когда зеркало удалось вытащить. Они присели рядом с ним на корточки и посветили фонариками. Декоративные виноградные усики были сильно погнуты буксировочными цепями, но других явных повреждений не было. Поверхность зеркала была чёрной и пятнистой, как большой синяк, но в остальном оно, кажется, пережило свои семьсот лет, лишь слегка окислившись. Оно было двадцати сантиметров в ширину и пятидесяти семи сантиметров в высоту, а толщиной более трех сантиметров. Зеркало было таким тяжелым, что они еле подняли его.

— И что мы теперь будем делать? — спросила Кэти.

— Очистим. Затем переговорим с парой дилеров и узнаем, сколько за него можно получить.

— А как же Шалот, — спросил Найджел. — Этот остров — всё будет утеряно.

— Такова история Британии, Найджел. И ты не в силах её изменить.

Они погрузили зеркало в багажник «Рэндж Ровера» и уехали обратно в Уинкантон. Марк снял небольшой таунхаус на окраине, поскольку так было гораздо дешевле, чем семь недель оставаться в отеле. Простой дом с плоским фасадом был выкрашен в грязно-розовый цвет. На заднем дворике стояло деревце вишни, одинокое и обнажённое.

Они взяли зеркало с двух сторон; кряхтя, занесли его в гостиную и приставили к стене.

— Чувствую себя преступником, — сказал Найджел.

— Не стоит. — Марк зажег газ и энергично потер руки. — Чувствуй себя англичанином, защищающим свое наследие.

Тем вечером Марк заказал еду навынос в «Уинкантон Тандури» на Хай-стрит, и они ели грибной бхаджи и карри «Мадрас» с курицей, по очереди счищая семь веков грязи.

Найл включил на своем СД-плейере «Лучшее Мэтта Монро»:

— Простите… мадригалы я с собой не взял.

— Не извиняйся. Это почти средневековье.

В первую очередь, они облили зеркало теплой мыльной водой. Затем Кэти, стоя на кухонном стуле, вычищала все декоративные детали на верхушке рамы зубной щеткой и ватными палочками. Человеческая голова по центру зеркала, с которой Кэти соскребала грязь, постепенно оказалась женской, с высокими скулами, раскосыми глазами, и волосами, заплетёнными в сложные косы. Ниже подбородка располагался свиток с единственным словом: «Ламия».

— Ламия! — сказал Найджел. — Так греки называли Лилит, первую спутницу Адама, ту, что была до Евы. Она потребовала таких же прав, как у Адама, и потому Господь изгнал её из Эдема. Она вышла замуж за демона и стала королевой демонов. — Найджел коснулся женских губ, которые едва заметно улыбались. — Ламия считалась самой невероятной соблазнительницей, которую только можно себе представить. Всего одна ночь с Ламией и пфф! — на человеческую женщину ты больше никогда не посмотришь.

— В чем подвох?

— Она высосет из тебя кровь, вот и всё.

— Ты опять говоришь о моей бывшей.

— Поэму под названием «Ламия», написал Джон Китс, так ведь? — сказала Кэти.

— Верно, — ответил Найджел. — Чувак по имени Ликий встретил Ламию и безумно в неё влюбился. Проблема в том, что он не знал, что она проклята Богом. «Была она сильфидою злосчастной, возлюбленною демона прекрасной иль демоном самим?»[3]

— Проклятая, — сказала Кэти. Как Волшебница Шалота. Может это один и тот же человек.

Несомненно, женское лицо на зеркале было красивым, но и коварство в нём тоже чувствовалось.