Ах ты... дракон!

Да я и не обижаюсь. Я радуюсь, что у нашей разведчицы гранаты под руками нет. Или пулемета. И кой черт меня тогда дернул ей фиговину продать? Столько рядом пенсионерок неохваченных ходило, и правило у меня было в своем гнезде не пакостить… и вот угораздило же!

— Ты меня вообще слушаешь? — несло пенсионерку. — Это какие же мозги надо иметь, чтобы вместе стирать шерстяное и хлопок? Да ты!…

Что? Стирать? Ну да, можете поржать, если охота — крутой чел Макс работает стиральной машиной. А заодно водопроводом и теплостанцией — потому что воду эту надо сначала приволочь, потом нагреть, набрать золы вместо порошка, а потом уж… стоп. Какая шерсть? Я в воду ничего шерстяного не… а тогда что это за клок рядом с Янкиной майкой? Темный…

Пока я припоминал, что такого могло попасть в допотопное корыто, бабка уже страстно призывала меня подумать о том, что новых вещей взять негде, а знаю ли я, что будет с ними после такой стирки?

Ответить я не успел. И к лучшему, наверное. Мое терпение и так быстро подкатывало к точке кипения. Да, я обещал себе пока не нарываться — до выяснения ситуации. Да, только дурак ввязывается в скандал, если это невыгодно… но сколько можно?! Что я им, на елке достался?! И я с размаху плюхнул в корыто недостиранные джинсы, выпрямился, собираясь огрызнуться сразу и за все. И неизвестно, что бы случилось дальше, но в этот момент в нашу жизнь вошло новое лицо. Точнее, не лицо…

Я почувствовал, что под руками что-то зашевелилось — бабка резко замолчала — и в этот момент шерсть, видно, заинтересованная лекцией о своей вредоносности, чихнула и резво полезла из корыта…

От неожиданности мы с бабкой выразились совершенно одинаково. Комок слипшейся шерсти выполз на ручку корыта, фыркнул и затоптался на краешке, словно соображая, куда идти…

— Это кто?! — шепотом поинтересовалась обалдевшая бабушка.

— Я почем знаю!

— Максим!

— Че сразу Максим?! Я это туда не пихал!

Внезапно ожившая шерсть повернула голову (или что у нее там?) на голоса, и мы резво заткнулись. Бабкина сухонькая ручка зашарила по подоконнику, нащупывая ложку или скалку, я молча соображал, можно ли тыкать шокером в мокрое и стоит ли тратить заряд на такую мелочь? Комок был ну никак не крупней щенка…

А он тем временем продолжал действовать. Старательно обнюхал деревянные выступы, фыркнул, а потом покрепче утвердился на ручке… и встряхнулся. Дождь из брызг со вкусом золы окатил обоих зрителей, заставив отпрянуть и начать отплевываться. Ну да, нечего с раскрытым ртом сидеть.

— Вот пакость!

— Урррр? — вполне различимое существо, напоминавшее карликового (очень карликового!) медвежонка разлепило золотистые глазки и с интересом присмотрелось к нам…

Хлопнула дверь.

— Бабушка, Максим, у нас тут… ой, Штуша!!! Он живой! Ииииииии! — и забыв про все, Яна вмиг пролетела через комнатку и вцепилась в свое мокрое сокровище. — Штушенька, лапочка…

Мы остались сидеть на полу.

— Штуша, значит… — буркнула бабка.

— Он тогда из трубы выпал, — объяснила совершенно счастливая малявка. — Когда мы топили. Я думала, он неживой, постирать хотела. Думала — он игрушка…

«Игрушка» сосредоточенно обнюхивала ей руки и тыкалась носом в нагрудный кармашек. Рассмеявшись, Янка полезла в карман и вытащила оттуда кусочек сушеного фрукта, и существо энергично зачавкало.

— Штушенька…

Идиллия.

— Весело тут у вас, — произнес с порога незнакомый мужской голос. — Познакомимся, старейшая?

Глава 3

В дорогу.

Что ж тут так холодно? Славка говорит что-то об ошибках восприятия: реальная температура вроде как вполне отвечает нормам умеренного климата и соответствует примерно трем-пяти градусам ниже нуля у нас. В переводе на человеческий язык это, надо понимать, звучит так: не страдай, Макс, фигней, температура детская, а холода тебе того… мерещатся. Глючит тебя, друг, валерьяночки прими, и будешь спокойный и вменяемый…

Может, и мерещатся. Только они, собаки, убедительно так мерещатся. Особенно, когда снег, как сейчас, попадает за шиворот!

— Ну что? Что-нибудь чувствуешь?

Что-что… Идиотом я себя чувствую! Стою на горке, руки держу на какой-то каменюке (уже четвертой по счету, кстати) и «прошу касания бога» — для удачи в дороге. Угу, удача мне понадобится — после такого-то… зубы отплясывают хип-хоп, руки опять какой-то садист клещами сжимает, медленно, но неотвязно. Холодно мне! Хо-лод-но, ясно?

А этот умник топчется рядом и этак ненавязчиво интересуется:

— Максим Шелихов, все правильно?

Беспокойство проявляет.

Я скривился. Это «Все правильно», местный вариант «все о кей» успело достать меня до зубовного скрежета. Не «Все в порядке?», не «Как ты?», даже не «Все в норме?», а «Правильно ли все»? Дурдом.

Вот что тут может быть правильного, а?

Да ни фига!