Ах ты... дракон!

Только теперь я был тут не один. И если раньше от моих ответов зависело только то, сколько дней или недель придется отваляться на койке, то сейчас тут рядом, где-то за стеной был Славка. И Ритха… и вельхо этот непутевый, добровольно сунувшийся вместе с нами к черту в пасть. Свои… раньше сказал бы — своих нет, и не надо. Кто тебя лучше всего знает, а значит — круче всего подставит? Они самые… И даже если не подставят и не сдадут, все равно не надо, потому что свои, близкие — это тот поводок, за который рано или поздно дернет кто-нибудь не свой. Нет, оно вообще-то все так и есть… только вот без них — совсем пустота. Серая, тоскливая. И даже самая роскошная плазма эту серость не раскрасит. Славка ли мне втолковал или я сам уразумел, не знаю. Но теперь понимаю: когда ты один, когда за тобой никого нет и никто не ждет, это уже не совсем жизнь…

Так что сейчас у меня есть за что держаться. Какие ни есть, а свои.

Придержи норов, Воробышек… думай как выкрутиться.

Если бы еще мозги что-то соображали. Но сначала усталость и холод, потом внезапное тепло — и мысли будто ватным одеялом накрыло. А еще дым. В пещере светло, но почему-то справа и слева от меня горят короткие, толстые, очень дымные факелы. Голова… кружится…

— Ты подумал?

— Не о чем…

— Ни о чем, а о ком. Вспомнил, что говорили маги?

Я стиснул зубы, сдерживая свои «полезные указания». Не о том думаешь, Воробышек. Надо какой-то убедительный аргумент, надо что-то, чтобы поверили… ну встряхнись же…

А им, оказывается, не нужны были ответы.

— Посмотрим…

Драконьи глаза вдруг оказались совсем рядом, близко-близко, и странным светом стала наливаться корона над серебристой головой… Это было почти красиво.

— Держишь?

— Да, — буркнуло над ухом, и на спину снова надавили, несильно, предупреждающе: не рыпайся, мол. — Можно.

Сияние усилилось. Льдисто-синие, почти черные глаза смотрели в мои. Холодно…

— Что вы хо…

Голос исчез. Сначала у меня в горле, потом везде. Поплыла и пропала и пещера странно-правильных очертаний, и три дракона, намертво вжавшие мое тело в кучу остропахучих листьев… осталось только льдисто-синее сияние, мягко мерцающее где-то, кажется, в мозгу.

Ширхссст!

Желтоватая вспышка. Короткая противная боль, как от несильного удара тока. Сдавленный стон, выдохнутый, кажется, мне прямо в ухо… и разом вернувшееся зрение.