Ах ты... дракон!

Но тут воздух прорезал пронзительный писк, с плеча Яны сорвалось темное, верещащее, маленькое, и метнулось в сторону драконов.

Тишина лопнула.

— Штуша! — тут же завопила Янка.

— Бежим! — отмер наконец старший. — Бежи-им!

И ребятня рванула с места, обгоняя собственный визг.

— Драконы!!!

— Спасите!

— Хватай Янку!

— Штуша!

— Тащи ее, тащи…

Снег под ногами то стелился, то коварно проваливался, деревья и снеговики метались перед глазами, выворачиваясь в самый неожиданный момент, старший вопил и пинался, подгоняя малышей в правильном направлении. Лес голосил на разные лады, на руках отчаянно брыкалась девчонка, вопя что-то о своей зверюге, а двадцатая снежная баба злорадно таращилась своими кривыми глазами, пятый бог ее расплавь!

Двадцать вторая оказывается на пути в самый неподходящий момент и щедро делится своим снегом с теми, кто на нее налетел, двадцать пятая на этом не останавливается и добавляет к снегу собственный головной убор из дырявой корзины с одной ручкой, а тридцатая (боги, ну зачем их налепили в таком количестве), злобно ухмыляясь, ветками стаскивает с пробегающего мальчишки шарф и царапает шею. А дыхания уже не хва… не хватает! Даже выругаться.

Но тут сзади слышится недовольный рык (кажется, до дракона дошло, что добавка к обеду сбежала в полном составе), и силы тут же откуда-то берутся. Как по волшебству…

До города добирались не по прямой. Скорее, зигзагами.

Макс предложил. А я против не был. После Эркки максова паранойя уже не казалась такой уж… паранойей. Наверное, жить, всегда рассчитывая на наихудший сценарий развития событий, имеет смысл — при определенных условиях.

Наши с Максом миры — точнее, слои мира — были все-таки очень разными. Пусть мы родились в одном и том же городе, но у меня было то, на что ему рассчитывать не приходилось. Безопасность. Ощущение собственной необходимости для кого-то. Даже тогда, в больнице, когда я думал, что виноват в папиной смерти, когда только лекарства не давали срываться в истерику, даже когда я узнал, что сидеть мне в инвалидном кресле до смерти… ну что ж. У меня была мама, и я точно знал, что нужен ей в любом виде. Были девчонки из класса, которые таскали букеты и показывали их через окно палаты, потому что «нельзя нарушать стерильность». Были папины друзья, предложившие мне работу прямо в реанимации. Мол, какая разница, что там с ногами — голова-то есть? А я мужик, значит, должен зарабатывать. И «пофиг, сколько там лет, раньше в такие годы уже женились!» Учителя были, соседи… «зубастики» мои приходили, на новенький ноут сложились. Старший наш, Яр, сначала наорал на меня за дурь, потом при мне взломал пару баз — с папиной историей болезни, с записями о вскрытии. Чтобы «кончал загоняться! Никто не виноват, понятно?! Карма, старик». И надо было стискивать зубы и как-то разговаривать: соглашаться, говорить спасибо, обещать, что все нормально будет. И постепенно все и правда стало… нормально. Стерпелось… «Когда тебе плохо, найди того, кому еще хуже, и помоги» — это очень правильно сказано. Когда ты нужен, ты забываешь про осточертевшую боль и про эти процедуры, к которым невозможно привыкнуть.

Просто — если нужен.

А Максу не повезло. Был у нас с «зубастиками» похожий паренек, попался во время охоты на очередного «дядюшку». Тринадцать лет, а весь — сплошные колючки и глаза, как у тигренка в клетке. Совсем не верил никому, абсолютно, год приручали. А ведь у него и семья была, и вроде бы даже благополучная на первый взгляд. Только у них на первом месте всегда были карьера и успех в жизни, и в результате с «дядюшкой» ему пришлось справляться один на один. Он и привык рассчитывать только на себя…

Макс на него здорово похож. Когда не молчит, то огрызается, когда не огрызается, то шипит, и чуть что — сразу ощетинивается. Первый раз по-человечески заговорил, когда мы валялись в том подвале и он думал, что умирает.

А одежду тогда на всех купил… Оттаивает?

И последние дни мы нормально разговаривали. До позавчерашнего дня, когда мы сбежали, заманив Архата в ловушку.

Весь путь потом Макс отмалчивался. После выбора пути — видел бы кто-нибудь, как два дракона, споря до хрипоты, чертят крыльями на снегу предполагаемое местонахождение города — он как-то притих и только время от времени головой встряхивал, будто мысли какие-то отгонял. После третьего «отгоняния» наш вельхо попросился на спину ко мне — во избежание, как он сказал.

Интересно, во избежание чего. Нести на спине автора ловушки не хотелось. Брать его с собой тоже не хотелось, но пришлось — так договорились. Макс, узнав про договор, скривился и бросил: «И нести тяжело, и бросить жалко». Вообще-то, откровенно говоря, так оно и есть. Оставить мага драконам — нельзя, обещали, отпустить к людям — он слишком много слышал и услышал. Придется пока носить его с собой, отпустим потом, когда уже что-то наладится.