Ахани (СИ)

   Медведи-защитники умело махали лапами, вспарывая шеи и груди набегающим на них коням. Те падали, громко ржа от боли. Ночная тишина наполнилась лязгом и криками боя.

   Медведь Манью тем временем пристально вглядывался в глаза страдающему от боли старику, не вынимая своих когтей из его ран. Тот кривился в диких судорогах, силился поднять свой меч, но сил ему, в раз ослабевшему, не хватало.

   - Если ты бессмертный, то не значит что боли нет, - со зловещим удовольствием прорычал Манью, касаясь своим черным влажным носом крючковатого носа страдающего старика.

   Ахура выронил меч и он с брызгами плюхнулся в грязь. И только тогда медведь вытащил свои когти из его живота.

   Старик шумно выдохнул, булькнул и из его рта полилась темно-красная кровь. Он рухнул на колени чистейшими штанами прямо в чёрную жижу.

   Медведи отошли чуть назад, давая охранникам добраться до старика. Три умирающих коня лежали в конвульсиях на земле среди обломков переломанных копий.

   Воины подхватили старика за руки, оттащили его назад и закрыли своими телами, ощетинившись мечами. Теперь нападать на медведей они даже и не помышляли.

   - Забирайте своего владыку и уходите! - грозным рыком приказал Манью настроившимся дорого продать свои жизни охранникам Ахуры. - Скоро я сам приду за вами всеми! Но тогда уже я буду бессмертным! А не ваш жалкий старик!

   С опущенных к земле изогнутых когтей медведя стекала бурая кровь. Наиболее молодые из охранников богатого старца нервно сглатывали, глядя на это.

   Не долго думая, воины закинули стонущего Ахуру на его жеребца, сами запрыгнули на своих лошадей и резво ускакали на запад по холмистому полю.

   Когда последний из отступающих воинов растворился в ночной темноте, медведь Манью довольно хмыкнул и обернулся к своим товарищам.

   - Спасибо вам, братья, - прорычал он. - Я позову вас, разделить мир или на битву! А пока отдыхайте!

   Медведи коротко рыкнули в ответ и взмыли в небо, подмяв горячим воздухом траву под ногами и быстро превратились в блестящие черные звезды на небе, затем пропали и они.

   Манью посмотрел на тихо лежащую колдунью и взгляд его потеплел. Медведь подошёл к ней, склонился над мертвенно-бледным лицом девушки и фыркнул.

   Горячий пар обдал холодную кожу Анхры. Но девушка не шевелилась и не дышала. Тогда медведь-воин стал истончаться.

   Его большое и грозное тело потеряло свой блеск, стало тусклым, затем подернулись его очертания и стали размытыми. Пропал объем и превратился в причудливый дым.

   Этот дым тонкими струйками втягивался в ноздри колдуньи, до тех пор пока не пропал в ней весь.

   На восточном краю неба появилась прекрасная Ушас - утренняя звезда. И только с первым взглядом Сурьи Анхра-Манью открыла глаза.

  Глава 6.

  Мартан сидел на шкуре волка скрестив ноги и рассматривал лицо старика сидящего напротив. На бурой от загара, морщинистой коже старца беспрерывно двигались черные тени от костра, перед которым тот сидел, не страшась ни дыма, ни жара. Глаза его были закрыты. Лицо старика обрамляла длинная седая борода, серебряные волосы на лбу перехватывал узкий кожаный черный ремешок.

   Правая ладонь старца с растопыренными узловатыми пальцами раскинулась над трепещущим живым огнем. Губы его беззвучно шевелились, а зрачки под закрытыми веками беспрестанно бегали из стороны в сторону.

   Языки невысокого рыжего пламени играли и извивались на потрескивающих поленьях в центре большой юрты. Клубы дыма вились и медленно поднимались к маленькому круглому оконцу на потолке. Дым выходил не весь и какая-то его часть растекалась по внутреннему пространству помещения, отчего глаза Мартана покраснели и слезились.

   Сидел он ровно и прямо держа осанку, чуть подавшись вперед, с тревогой вглядываясь в старца сквозь языки жгучего пламени. Кулак мужчины нервно сжимал позолоченную рукоять меча, иногда спохватившись, Мартан выпускал рукоятку и встряхивал ладонью, чтобы снять напряжение.

   Тонкие губы его были сжаты и подрагивали. В теплом свете костра худое скуластое лицо Мартана казалось не таким уж бледным, как обычно. Длинные черные волосы его свободно ниспадали на плечи. Пронзительные ледяные глаза улавливали каждое движение на лице старца.

   - Что Агни открыл тебе, Вьяса? - полушепотом спросил Мартан, устав ждать.

   Старец вздрогнул и нахмурился, не открывая глаз. Скрюченные пальцы его зашевелились над пляшущими языками пламени, как будто кроша в огонь невидимые травы, как приправы в похлебку.

   И огонь живо отозвался на эти движения. Языки пламени скручивались между собой и тянулись вверх подобно пылающему водовороту, жаждая ужалить кончики старческих изможденных пальцев. Жарко и часто потрескивали обугливающиеся ветки. Веки пожилого ведуна Вьясы по прежнему не открывались, не смотря на то, что огонь уже почти лизал его ладони, как прирученный волк.

   Пальцы старика были невредимы, а зрачки так же хаотично вращались под опущенными веками. Наконец они, дрогнув, приподнялись и Вьяса какое-то время не мигая смотрел в огонь.

   - Она в опасности, - наконец прошептал ведун. - Демон, что дремал в ней, обрел плоть. Она жива пока лишь выполняет его желания.