Ахиллес, или Мир Аль-Азифа (СИ)

Мадгир собрал под императорский стяг всех кто только был способен держать в руках древко копья или метать небольшие сидские дротики. Общая численность его войска составила неполных двадцать тысяч человек. В отличие от гивейнской царицы, в последнею битву император на отрез отказался брать подростков и женщин. Более того он оставил в Сиде небольшой гарнизон, который должен был поддерживать порядок. Пути богов неисповедимы. Кто знает, как все повернется!? А если, вдруг, Мадгиру удастся вернуться из боя живым, так как окажется, что кто-то чего-то там напутал, строить новый город императору не хотелось. Две ночи назад в Сиде вспыхнул бунт плебеев. Обезумевшие люди метались по ярусам предавая огню все, что только могло гореть. Императору пришлось отдать приказ своей гвардии, вырезать безумцев. В ту ночь захоронили почти тысячу человек. Это стало хорошим примером для остальной черни. Больше, никто не посмел нарушить закон. Мадгир велел открыть сокровищницы дворца. Несколько ночей над Сидом стоял дым, но уже не от поджогов, а от чадящих горнов местных кузнецов. Мастера изготавливали оружие. Вся гвардия пользовалась саблями сделанными из ребер подводных драконов. Плебеев вооружили прямоугольными деревянными щитами и длинными пиками. После двух недельной подготовки из Сида вышло единое войско. Войско численность которого заставляла императора с надеждой ожидать последней битвы.

***

— Мой император, Понтифик Аргоса стянул к своему городу все свои силы. В скальных клетках укрылись все, от мало до велика. Их качественное соотношение с теменном наших легионеров, позволяет предположить, что их численность не уступает нашим объединенным легионам.

ЭтаНэл задумчиво устремил свой взор в надвигающиеся сумерки надводного мира. Красное солнце медленно закатывалось за темнеющий горизонт. Кроваво красный цвет светила, как бы подчеркивал важность момента.

— АтхНор мудрый воин и не позволит опозорить наше семя ни перед Аргосом, ни перед теми, кто решит в дальнейшем выйти против наших легионов на прибрежный берег.

— Да повелитель. Ваши приказания. — мысли придворного были с оттенком страха.

Грядущего страшился теперь каждый из разумных. Только глупые надводные разумяне могут принять волю своих богов, как жертвенные животные. Нейриды же, обитатели подводной стихии. И это ко многому обязывает.

Император задумался. Он на всякий случай экранировал свой разум, что бы ни кто не смог прочитать его мыслей.

'Да, по воле богов в живых должны остаться только трое разумных, все же остальное погибнут от небесного гнева Изначального. Единому надоело взирать с высоты своего трона на мерзких порождений живущих под открытым небом этого мира. То что жило в легендах — свершиться. Богами объявлен последний бой. И нейриды со своими легионами внесут в этот бой свою лепту. Но подводный народ не сухопутные твари. А значит им нет дела до мнения сухопутных богов. Три заката назад, морской Бог изрек волю Изначального, но он не упомянул о предопределенности своих чад, а значит нужно действовать, как того хочет он, а не его братья. Император решил.

— Передай гонцам мою волю. Всем четырем доменам отослать с китами своих легионеров в восточный домен и передать пиктов под контроль воинов АтхНора. Остальным, готовиться к великому путешествию. Мы отправляемся в воды Мрака.

— Но зачем мой повелитель? — удивился дворцовый распорядитель.

— Гнев богов упадет на земли этого мира. Первичная стихия огня, не пощадит даже воды внутреннего моря, а потому, мы переселяемся во мрак. Я не верю, что Изначальный, уничтожит весь этот мир. Мы найдем себе новую землю и вопреки воле сухопутных божков, продолжим свой род. — Император зашел в воду и отдал последний приказ. — Накормите коней. Еще до восхода солнца мы отправляемся к столпам мира. Да хранит нас всех Неарг.

Пир элементрариев.

На небосводе вот уже третьи сутки, как пылало огненное око Изначального. Оно появилось на рассвете и с каждым днем становилось все больше и больше. До истечения срока оставалось три дня. Понтифик Аргоса отослал ко всем обличенных властью, своих послов и предложил в последний раз встретиться за единым столом, что бы на шумном пиру попрощаться с тем, что все называли Аль-Азифом.