Ахиллес

Было еще кое-что… Сомнение. Ощущение подвоха. Будто меня очень сильно обманули, причем нагло, откровенно, но я пока не вижу, в чем конкретно. Мой мозг категорически отказывался принимать версию о случайной смерти Мартина. Этот парень был здоров и крепок, что породистый бык. К тому же, весьма настораживала версия со сбоем в системе работы дронов. Только не в современной полиции. Память о войне оставалась настолько сильна, что система контроля старалась предотвращать, а не разбираться с последствиями. Дроны всегда на сто процентов оценивали ту территорию, которая была за ними закреплена. И тут вдруг сбой. Какое странное совпадение.

Возможно, в тот день я смог бы выстроить максимальное количество предположений и логических цепочек, которые роились на границе сознания, словно надоедливые мухи, но мои солнечные ванны были прерваны появлением той самой девицы. Меллиса Эсперанта собственной малолетней персоной шла по пляжу, рука об руку с каким-то прыщавым юнцом.

Девчонка вырядилась в весьма откровенный купальный костюм, который, надо признать, выгодно подчеркивал все её прелести. Я со злости чуть не побежал топиться в тёплое море. Чёртова Эсперанта. Вроде бы ничего в ней нет особенного, а заставляет думать всякие глупости.

К тому же, эта неадекватная явно меня недолюбливает. Или таких, как я. Кто ж разберёт современную молодёжь с их дурью в голове. Но что однозначно и несомненно, знать о моем существовании и существовании мне подобных, она не должна. А вот выходит, что знает. По крайней мере фразы, которые она пафосно произносила над моим «трупом» свидетельствуют об этом наверняка. Остаётся, конечно, шанс, что ей просто не нравятся сероглазые брюнеты, но что-то подсказывает, данная версия маловероятна.

Поверх темных, солнцезащитных очков я наблюдал, как несостоявшаяся убийца, которая, на минуточку, совершенно хладнокровно воткнула в моё бедное сердце нож, шла по пляжу с весьма радостным выражением смазливого личика. До тех пор, пока мы не встретились с ней взглядами.

О, да… Это стоило того. Сначала Мелисса резко остановилась, будто внезапно уперевшись в невидимую преграду, отчего её спутник, споткнулся и чуть не пропахал носом золотой южный песок, а затем, побледнела до оттенка меловой стены. Глаза цвета грозового неба сузились то ли от злости, то ли от еле сдерживаемой ненависти.

Усмехнувшись, я отсалютовал девчонке. Её буквально перекосило от этого простого жеста.

Парочка миновала меня и, остановившись неподалёку, заняла свободные шезлонги. Я демонстративно пялился в их сторону, чем, судя по сжатым в узкую линию губам, изрядно нервировал Мелиссу Эсперанта.

В какой-то момент она все же не выдержала. Для начала отослала поклонника за бокалом сока к ближайшему крытому бару, расположенному неподалёку, а потом, с пугающе решительным лицом, направилась в мою сторону.

– Кто ты такой, черт подери?

Девчонка шипела, как сотня растревоженных змей. Благо, у малолетней садистки хватило ума хотя бы сесть на соседний шезлонг, чтоб наш разговор не привлекал внимания других отдыхающих.

– Странно. Мне казалось, втыкая в человека острое лезвие, ты уже имела некоторое представление о его личности. Или это у тебя хобби такое, кромсать людей направо и налево? А вот эти громкие слова. «Сдохни», «запомни имя»… Подозреваю, моя личность тебе известна. Кстати… Чем тебе не угодил столь приятный человек, как я?

– Ты не человек. Ты – урод.

Я чуть с лежака не свалился от неожиданности, ей-богу.

– Чего вдруг? Две руки, две ноги. Откуда такие глупости, милая?

– Не надо разыгрывать передо мной дешёвый спектакль. Сколько тебе лет, Ричард Портос? Пятьдесят? Семьдесят?

Я почувствовал лёгкую тревогу. Нет. Вру. Если честно, я просто охренел. Подобные вопросы не должны звучать от совершенно левой девицы. Во-первых, в определённый момент всей этой истории информация обо мне и моих собратьях по несчастью стала засекреченной. Лет эдак семьдесят назад. Наши работодатели максимально постарались вырвать ценных агентов из обыденной жизни, чтоб слишком нашумевшие персоны канули в небытие для всех окружающих. Ну, а во-вторых, с этой симпатягой я точно не был знаком. Такая молодая и уже законченная стерва. Мне бы подобный экземпляр однозначно запомнился. Тогда, по какой причине блондиночке известно моё настоящее имя, при том, что для всех я определенное количество десятилетий носил совершенно разные личности. Только очень ограниченный круг знает мою родословную.

– Что, урод, нечего сказать?