Ахиллесова спина

Даже генерал, мать его, и тот лег как-то построже, сдвинул ножки и прижал к ним руки. Видно, он до сих пор еще считал себя одним из нас.

Тут в комнату вошел Первый. Только так и никак иначе среди своих именуется начальник ГРУ. Не «товарищ генерал», их у нас как семечек в арбузе, и не «начальник».

Он вошел, немного постоял, оглядел физиономию Самойленко, валяющегося на полу, и спросил:

– Что это с ним?

А там было на что посмотреть. Как будто хулиганы оторвали башку у этого красавца, поиграли ею в футбол, прокрутили в бетономешалке и небрежно пришили обратно.

– Виноват, – срывающимся голосом произнес Сергеич. – Я не сдержался и дал ему пощечину. – Он потупился и опустил голову. – Готов понести наказание за несдержанность.

– Вот, значит, как, – проговорил Первый. – Уберите это. – Он указал на тушку. – И все ждите внизу.

Крепкие ребята подняли Самойленко, мигом окольцевали его и поволокли к выходу.

Мы остались втроем.

Первый подошел к Кандаурову и протянул ему руку.

– Здравствуй.

– Здравия желаю, – отозвался Сергеич и пожал начальственную длань очень осторожно, чтобы ненароком не сплющить.

– А ведь когда-то мы были на «ты» – грустно сказал Первый. – Как время-то летит.

– Подаю пример молодежи, – бодро гаркнул мой куратор. – Чтобы, значит, понимали.

– Молодежь, говоришь. – Первый опустился в кресло, в котором не так давно восседал Самойленко. – Твой кадр?

– Мой! – с неприкрытой гордостью подтвердил Кандауров. – Лучший!

У меня аж в глазах защипало. Ласковое слово, даже не вполне заслуженное, согревает сердце.

– Мы встречались раньше?

– В прошлом году, – голосом правофлангового роты почетного караула доложил я. – Вы мне вручали орден. – Я скромно умолчал о паре обычных выговоров и одном строгом от его же имени.

– Докладывайте! – распорядился он. – Кратко. Подробный рапорт представить через два… – Тут Сергеич тихонько крякнул. – Ладно, через три часа, в единственном экземпляре, от руки.

– Есть! – я принял положение «вольно», начал излагать суть дела и уложился в десять минут.

Подробности нашего милого разговора с генералом я освещать не стал. Трансляцию этой пьесы на три голоса он и так прекрасно услышал. Для того и приехал. Ждал в машине у подъезда.

– Вот, значит, как. – Первый забарабанил пальцами по журнальному столику. – Интересно. Еще что-нибудь?

Сергеич посмотрел на часы и доложил:

– Его подельник Глушков приблизительно через два часа прилетает самолетом президента из Сирии.

– Что он там делал?

– Участвовал в подготовке визита на высшем уровне.

– Тогда мне пора. – Первый встал, обменялся рукопожатием с моим куратором, подошел ко мне, тоже протянул руку и заявил: – Никакой награды за эту операцию не ждите. Как только напишете рапорт, сразу же все забудете. Это приказ. Все понятно?

А что тут, собственно, понимать? Да и не надо мне ничего, не тот случай.

– Так точно! – гаркнул я во всю глотку, сделав лицо молодцеватым и в меру тупым.

Мы с куратором спустились вниз, уселись в «Волгу» и дружно закурили.

– Как настроение?

– Никак, – честно ответил я, утомленно шевеля пальцами.

Мне давненько не приходилось так много писать. Все же я справился, осилил листов пятнадцать с грифом: «Совершенно секретно. Экземпляр единственный, только адресату», лично заложил их в конверт и сдал курьеру в костюме стоимостью в пару моих месячных окладов. После чего лично же проконтролировал процесс опечатывания кейса.

– Это лечится, – уверенно заявил Сергеич и повернул ключ в замке зажигания. – Сейчас заедем в магазин, кое-что прикупим и сразу ко мне.

– А что скажет супруга?

В прошлый раз я изрядно перебрал с дозой и повел себя недостойно высокого звания российского военного разведчика.

– Так никого же нет дома, – заявил мой куратор. – Уже вторую неделю.

– Тогда поехали, – сказал я.

– Выше голову, товарищ! – Полковник осторожно похлопал меня по плечу.

– Больше никогда меня так не называй.

– Почему?

– Потому, – отозвался я. – И вообще, что-то на душе у меня неважно. – Я выбросил сигарету в окно. – Сплошное дерьмо.

– Смывается водкой, – заявил мой куратор и прибавил газу.

– Уверен?

– Конечно. – Он остановился на перекрестке. – Еще как смывается, главное, чтобы водки хватило.

– И все-то ты знаешь! – восхитился я.

– Давно живу, – последовал ответ. – Ты тоже со временем, может быть, немножечко поумнеешь.

Часть шестая

Глава 50 Последний парад

Не успел я поумнеть. Судьба просто не дала мне времени на это.

Через два дня я возвратился к себе на Войковскую. Заглянул в магазин, заполнил тележку пивком для реанимации себя любимого и кое-чем съестным. Симпатичные девушки, Катерина, Аня и Оля, у которых я уже не первый год покупаю колбасы и салаты, меня не узнали. Я глянул в зеркало и сразу понял, почему так вышло. Они старались держаться как можно дальше от моей персоны, хоть я и дышал в сторону.

Татьяна с громкой фамилией Государева, восседающая за кассой как императрица на троне, пригляделась, опознала меня и весомо изрекла:

– Что-то ты сегодня на себя не похож.

Поглядел бы я на кого-нибудь другого после таких доз.