Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь

Мама приезжала к ним еще реже и оставалась всегда ненадолго. Леву ее визиты не радовали, а только расстраивали. Каждый раз, при-ехав, поцеловав его и задав ему несколько вопросов о том, как он поживает и слушается ли бабушку, мама уходила в свою комнату и почти все время проводила там. Утром она обычно просыпалась поздно и не выходила к завтраку. Бабушка в такие дни всякий раз неодобрительно косилась на ее дверь, но при этом шикала на Леву, чтобы он не шумел и не будил мать раньше времени. Мальчик же, удивляясь про себя, как можно спать днем, старался играть тихо и время от времени на цыпочках подходил к маминой комнате и прислушивался. Вдруг она уже встала и сейчас выйдет к нему?

Иногда ему казалось, что из-за двери доносятся легкие шаги и слабый скрип половиц. Мальчик радовался, уверенный, что, раз мама проснулась, он скоро увидит ее и сможет пожелать ей доброго утра. Но время шло, а из комнаты по-прежнему никто не выходил. Тогда Лев возвращался к своим солдатикам и лошадкам, но все чаще и чаще бросал игрушки и вновь выглядывал в коридор. А потом и вовсе переставал играть и лишь переставлял солдатиков с места на место, продолжая прислушиваться к каждому шороху, раздающемуся из маминой спальни. Так проходили еще час или полтора, казавшиеся ребенку вечностью. И только потом мама в конце концов выходила из комнаты, заглядывала в детскую и улыбалась радостно бросавшемуся к ней сыну:

– Здравствуй, Лев, здравствуй! Как ты спал?

Она приседала, чтобы обнять его, и Лева обхватывал мать обеими руками. Ему не хотелось ее отпускать, он мог бы часами стоять так, прижимаясь к ней, но его счастье длилось всего пару минут. Потом Анна мягко отстраняла сына и выпрямлялась.

– Поиграй пока, а я пойду чаю выпью, – говорила она ласково и снова надолго исчезала из детской.

Леве очень хотелось побежать за ней в столовую и посидеть рядом за столом, пока она будет пить чай, но он уже знал, что бабушка не позволит ему этого. Каждый раз, когда он пытался пойти следом за матерью, она ловила его на полдороге и с тихим ворчанием уносила обратно в детскую.

– Не мешай маме, не надо, – наставляла она внука. – Пусть спокойно посидит, не до тебя ей. Лучше я с тобой поиграю, хороший мой…

Сказать, что он хочет играть не с ней, а с мамой, Лев не мог: ему не хотелось ее обижать. Приходилось переставлять вместе с бабушкой солдатиков и «стрелять» из игрушечной пушки, одновременно с этим прислушиваясь к шагам в коридоре и надеясь, что мама заглянет в детскую еще раз. Иногда она так и делала, а иногда возвращалась в свою комнату и сидела там до самого вечера. Бабушка говорила, что она пишет стихи, но, когда Лев с любопытством спрашивал, что это такое, неодобрительно поджимала губы и заявляла, что это ерунда и пустая трата времени. Мальчик видел, что такие вопросы ей неприятны, и замолкал, хотя ему очень хотелось понять, зачем маме нужно заниматься «пустым делом».

А мама проводила у них в доме еще некоторое время, а потом вдруг в один несчастливый для Левы день сообщала ему, что скоро ей надо будет уехать. После этого она обычно проводила с ним больше времени, брала его с собой на прогулку и смотрела, как он играет, но это не радовало мальчика – он знал, что это продлится недолго и что на следующий день матери рядом с ним уже не будет. Так и случалось. Она уезжала поздно вечером, после того, как Леву укладывали спать, а на следующий день бабушка принималась ворчать громче обычного и сердилась, если внук спрашивал о маме. Особенно раздражали ее вопросы о том, когда мама или папа приедут к ним в следующий раз.

– Они сами не знают, когда вспомнят о своем сыне! – недовольно бормотала она. – Откуда же мне это знать, скажи на милость?!

Лева обижался и, надув щеки, уходил к своим игрушкам. Бабушка, видя, как он молча, со взрослым, сосредоточенным видом перекладывает с места на место солдатиков и деревянных зверей, тут же забывала о своем недовольстве и бросалась гладить его по голове.

– Родненький ты мой… – бормотала она грубоватым, но бесконечно добрым голосом. – Маленький… Прости старую, не сердись! При-едут они к тебе еще, обязательно приедут! Папаша твой точно приедет, он и по тебе скучает, и по мне, старухе… Вспомнит про нас и приедет. А мы его встретим, мы ему на ужин пирог испечем, как он любит, с яблочками…

Мальчик улыбался, чтобы дать бабушке понять, что не сердится и верит ей, но про себя думал, что отец, наверное, вспоминает о них не так уж часто и что ждать его в ближайшие дни не стоит. А уж маму и подавно. Ведь про то, что она скучает по ним с бабушкой, ему ничего не было сказано…

Постепенно Лева стал все реже расспрашивать бабушку о родителях, а потом и вовсе прекратил заводить о них разговор – ведь ему все равно никогда не говорили ничего конкретного о том, когда мать или отец приедут в Слепнево. Бабушка выглядела довольной и, наверное, думала, что внук забыл о родителях. Внук же, напротив, думал о них каждый день.