Ахматова и Цветаева

В зеленой церкви за горой,
Где вербы четки уронили,
Я поминаю просфорой
Младой весны младые были.
А ты, склонившаяся ниц,
Передо мной стоишь незримо,
Шелка опущенных ресниц
Колышут крылья херувима.
Но омрачен твой белый рок
Твоей застывшею порою,
Все тот же розовый платок
Застегнут смуглою рукою.
Все тот же вздох упруго жмет
Твои надломленные плечи
О том, кто за морем живет
И кто от родины далече.
И все тягуче память дня
Перед пристойным ликом жизни.
О, помолись и за меня,
За бесприютного в отчизне!

Июнь 1916

Есенин и Ахматова познакомились 25 декабря 1915 года. Очарованный ее «Четками», Есенин, узнав, что Гумилев приехал с фронта в отпуск, упросил Николая Клюева нанести знаменитым царскоселам рождественский визит. Анна Андреевна встретила гостей дружелюбно и подарила «вербному отроку» (так называл Есенина Клюев) оттиск из журнала «Аполлон» с поэмой «У самого моря».

По странному совпадению, в том же 1916 году Цветаева написала посвященные Ахматовой стихи, где Анна Андреевна также предстает перед нами в образе богомолки, только не в розовом, а темном, «с цветиками» платке, и Марина Ивановна, как и Есенин, просит помолиться за нее:

В темном, с цветиками, платке
– Милости удостоиться —
Ты, потупленная в толпе
Богомолок у Сергий-Троицы.
Помолись за меня, краса,
Грустная и бесовская,
Как поставят тебя леса
Богородицею хлыстовскою.

В 1916-м Анна Ивановна Гумилева, продав дом в Царском Селе, осталась зимовать вместе с внуком в Слепневе. Ахматова, оказавшись без крыши над головой, уехала к родственникам в Севастополь. На этот раз любимый с детства юг не принес ей ни уюта, ни покоя… Она там смертно тосковала по скудной северной России, по ее темным таинственным селеньям.

* * *

Ни в лодке, ни в телеге
Нельзя попасть сюда.
Стоит на гиблом снеге
Глубокая вода;
Усадьбу осаждает
Уже со всех сторон…
Ах! близко изнывает
Такой же Робинзон.
Пойдет взглянуть на сани,
На лыжи, на коня,
А после на диване
Сидит и ждет меня,
И шпорою короткой
Рвет коврик пополам.
Теперь улыбки кроткой
Не видеть зеркалам.

Ноябрь 1916, Севастополь

«Сказка о черном кольце»

…После угрюмого военного Севастополя, где я задыхалась от астмы и мерзла в холодной наемной комнате, мне казалось, что я попала в какую-то обетованную страну. А в Петербурге был уже убитый Распутин и ждали революцию, которая была назначена на 20 января (в этот день я обедала у Натана Альтмана. Он подарил мне свой рисунок и надписал: «В день Русской Революции». Другой рисунок (сохранившийся) он надписал: «Солдатке Гумилевой от чертежника Альтмана»)…

Как и все «дворянские гнезда», Слепнево было конфисковано в 1918 году. Эту утрату Анна Андреевна перенесла гораздо болезненнее, чем продажу дома в Царском Селе. Тот, царскосельский, особнячок был всего лишь жилищем, а усадьба Слепнево – целым миром. Для нее, южанки и царскосельской дачницы, это была первая настоящая Россия. И притом родная, северная, поскольку ее предки по матери происходили из новгородских дворян.

В конце декабря 1916 г. Анна Андреевна вернулась из Севастополя на север. Она неожиданно встретила в Петрограде Гумилева, который воспользовался отпуском и приехал в столицу. В тот же день они вместе с Кузьмиными-Караваевыми уехали в Слепнево. Анна Андреевна оставалась в Слепневе до середины января, ее муж вернулся в Петроград через два дня.