Ахматова, то есть Россия

Когда родители Анны Горенко развелись, мать вместе с детьми уехала на юг, в Евпаторию. Будущая поэтесса проходила дома программу предпоследнего класса гимназии, писала множество стихов и тосковала по Царскому Селу. В отрезанную от мира Евпаторию доходили лишь отзвуки революции 1905 года, однако Ахматова в будущем всегда будет называть этот год переломным, годом своего пробуждения. В ее стихах часто появляется Цусима, где потерпел катастрофу российский флот, уничтоженный японцами, а также эхо событий девятого января 1905 года. В этот день, названный позднее «кровавым воскресеньем», 150 тысяч невооруженных рабочих под предводительством попа Гапона шли маршем к Зимнему дворцу, неся кресты, иконы и распевая гимны, чтобы передать царю петицию о необходимости улучшения положения рабочих. По мирной демонстрации был открыт ружейный огонь, было множество раненых и до тысячи убитых. При известии о побоище начались бунты по всей стране, которые жестоко подавлялись. Революция 1905 года была началом кризиса, распространившегося от Урала до Черного моря. В семье Горенко тоже произошел кризис, но только частный. Вследствие конфликта со своим работодателем Великим князем Александром Михайловичем отец Анны лишился места. Одновременно он расстался с женой и сошелся с другой женщиной. 15 июля умерла сестра будущей поэтессы Инна, страдавшая от туберкулеза. Весной 1905 года шестнадцатилетняя Аня Горенко влюбилась в старшего на десять лет Владимира Голенищева – Кутузова, студента Петербургского университета, происходящего из семьи победителя Наполеона. В письмах Анны к мужу своей сестры Инны, с которым она дружила, содержится множество признаний, касающихся этой любви, а также печали и даже депрессии, возникшей из – за разрыва с оставившим ее Голенищевым.

Во время всех этих переживаний к ней регулярно приходили письма от Коли Гумилева, а после окончания Фундуклеевской гимназии в Киеве в 1907 году и ее поступления на юридический факультет Высших женских курсов Коля сделался частым гостем в ее семье. Молодой поэт издавал в Париже литературно – художественный журнал «Сириус». Этот журнал оказался эфемерным и после издания трех первых номеров перестал выходить. Тем не менее, Николай Гумилев успел поместить во втором номере стихотворение, написанное восемнадцатилетней поэтессой Анной Ахматовой:

На руке его много блестящих колец —
Покоренных им девичьих нежных сердец.

Этот номер журнала «Сириус» наверняка разделил судьбу других журналов с ее стихами, которые молодая поэтесса прятала под подушки дивана, «чтобы не расстраиваться». Однако, как содержание этого стихотворения, так и появляющиеся в нем мотивы месяца и таинственного кольца являются уже выражением ее поэтического кредо.

В 1907 году Анна Горенко окончила киевскую гимназию. Лето она провела с матерью в Киеве. Николай Гумилев продолжал объясняться в любви, а Анна ему отказывала. В августе того же года Гумилев начал учебу на юридическом факультете Петербургского университета. Когда через несколько месяцев Анна его сноваотвергла, он поехал в Париж, где вполне серьезно пытался покончить с собой. Он был впечатлительным, неуверенным в себе, склонным к крайностям, но отважным, и даже был награжден двумя Георгиевскими крестами за мужество во время Первой мировой войны. После очередной попытки самоубийства он был найден без сознания в Булонском лесу. Четыре месяца спустя он вернулся в Севастополь и снова объяснился с Анной, чтобы еще раз получить отказ. В сентябре и октябре 1908 года Гумилев путешествовал по Абиссинии. Из своих путешествий он привозил Анне африканские ожерелья и стихи. В это время он уже был автором двух томиков стихов: «Путь конквистадоров» и «Романтические цветы». Последний томик, опубликованный в начале 1908 года, был посвящен Анне Андреевне Горенко. Среди прочих там было красивое и грустное стихотворение «Жираф».

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф. (…)

Я знаю веселые сказки таинственных стран

Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что – нибудь, кроме дождя.