Аховмедская святыня

— Еще бы знать, что искать, — задумчиво ответил Меркулов. — Ну так мы побежим, Ваше превосходительство… господа.

Лишь дождался ответных кивков и вылетел, точно, прости Господи, пуля из самого настоящего револьвера. Мих поклон сделал как надо, чуть ли не до пола, а потом за хозяином кинулся. Чуть с лестницы не свернулся, за перилу ухватился, что та аж затрещала, да удержался. Только внизу Меркулова догнал, когда он из ведомства уже выходил.

Их и правда ждал Николай Соломонович, сидя в четырехместном крытом экипаже. Лицо его выражало нетерпение самой высокой степени, а быстрые пальцы нервно теребили лихо закрученный ус.

— Быстрее, Витольд Львович, быстрее, — поторопил полицмейстер, — уж сколько вас ждать пришлось!

Мих пропустил господина вперед, и едва только орчук оторвал ногу от мостовой, экипаж тронулся. По всей видимости, нетерпение Его высокородия передалось и вознице. Тот покрикивал на лошадей, не гнушался работать кнутом, в общем, нагонял упущенное время как мог.

Все ждал Бурдюков, что Николай Соломонович станет молчать да взор в стороны отводить. Вроде как думал про него Мих, что тот герой войны, статью не обделен, горделивый должен быть. Тут же получилось, что навязали ему молодого чиновника, в ведомство полицейское попавшего случайно, опыта в подобных делах не имеющего, да кочевника (и Бог с ним, что полукровка). Это орчук ведал, каков Витольд Львович в деле, а полицмейстеру откуда то известно должно быть?

Но к удивлению Миха, который привык, что большие и сильные люди молчаливы и грубы — Николай Соломонович не стал запираться или воротить нос от неподходящей компании. Напротив, он любезно улыбнулся Витольду Львовичу и признался.

— Каждый раз, когда на дело еду, мандражирую, как институтка на выпуске. Уж сколько боев прошел, сколько перестрелок уличных и потасовок, уже здесь, в Моршане, а от привычки этой избавиться так и не смог. Скажешь кому, Истомин перед дракой робеет, так засмеют.

— Опасаться за свою жизнь я не считаю чем-то зазорным, напротив, наверное, этим мы и отличаемся от животных, — в ответ улыбнулся Меркулов.

— Не боятся только дураки, Ваше высокородие, — заключил и Мих, вдруг решивший, что и он может среди высоких господ словом поделиться.

— Я считаю также. Ты, вроде, Михайло? — Дождался утвердительного кивка и продолжил. — Очень сильно отличаешься от представителей твоего народа.

— Мих наполовину человек, — вступился за своего знакомца Витольд Львович.

— Нельзя быть наполовину мертвым или наполовину орком, вы уж извините, — попросил прощение Николай Соломонович, впрочем, без особого энтузиазма. — Уж повоевал с Ордой, многое повидал: и берсерков их, и шаманов, и икекулов, — при упоминании о «ловких воинах» Мих язык прикусил, — бойцы что надо. Прыти и увертливости невероятной. Раньше, чтобы одного орка убить, не менее трех человек теряли, так-то. А про шаманов уж совсем молчу. Помню, по весне нагнали одного, а он магию применять стал. Дар у них и не дар вовсе, а как они говорят «шепот с природой», даже из самой бедной семьи орчонок может шаманом стать. Так вот, дунул, будто вьюга в грудь ударила, лошади ржать начали, отступили. Когда до него почти добрались, крикнул, как собака бешеная, и выскочила стая волчья из пролеска. Загривки дыбом стоят, зубы оскалили, вокруг нас бегают, скотину пугают.

— Что же, сбежал шаман? — Заинтересовался рассказом Витольд Львович.

— Он, конечно, шустрый и ловкий, с магией своей опять же, но не быстрее пули. Был у нас корнет один, Михайловский, дрянь человек. Глупый, крикливый, но уж как из ружья стрелял — равных ему не было. Прямо в голову этого фигляра оркского укокошил. Только через ружья и пушки можно над этими кочевниками власть иметь.

— А волки? — Любопытствовал совсем о другом Меркулов.

— Волки? А что волки. Только шаман на землю рухнул, так и серые разбежались. Я по первому времени думал, что ружейного выстрела испугались, а потом узнал, что колдуны орчьи их вроде неволят. Заставляют делать, что хотят. А убиваешь шамана, и власть над животными вся заканчивается.

— Да, я слышал о подобном, только, признаться, не видел, — кивнул титулярный советник.

— А я такого насмотрелся, на две жизни хватит. Подлая штука — война, но что поделать, если понимает Орда только силу. А все эти переговоры и дипломатические реверансы ни к чему не приводят. Народ у них такой. Если видят, что нет у тебя намерения по лицу им съездить, то либо ограбят, либо убьют. Вы не подумайте, к полукровкам или прочим, на службе состоящим, я с пониманием отношусь. Славия должна пользоваться любыми средствами, дабы возвыситься среди остальных государств. Только с умом все должно делаться.

— Вы сказали, что ваша фамилия Истомин, — поспешно перевел Витольд Львович разговор в другое русло, — не тех ли самых Истоминых будете?

— Тех самых, — не без гордости ответил полицмейстер, — одна из древнейших фамилий. Старше нас только Галицкие и Дашковы. Ну и императорская семья, само собой.