«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

Но это могло казаться только со стороны. Лететь, зная, что на тебя смотрят жерла зенитных орудий, было не очень-то приятно. Все ожидали первого залпа. Если снаряды не заденут, то после дующие уже не страшны. Истребитель всегда может сманеврировать и не дать противнику прицелиться.

Как его ни ждешь, он все равно внезапен. Под машиной замелькали сполохи, она словно охнула и судорожно задрожала. Летчики мгновенно оказались в окружении рваных черных хлопьев. Огонь зенитных батарей оказался до того плотным, что за какие-то секунды в воздухе стало темно от повисших черных бутонов гари. Допустив истребители в зону своего огня, немцы ударили со всех сил, но, на счастье, все мимо.

Искрин с ведомым мгновенно спикировали и, выровнявшись на высоте восьмисот метров, плавно покачивая крыльями, словно купаясь в воздухе, начали облет местности. Речкалов с Табаченко остались на высоте – прикрывать их от «мессершмиттов». Очень скоро Григорий сообщил, что вступил в бой с немецкими истребителями, потом связь с ним прекратилась. Паре Искрина предстояло работать самостоятельно. Танки, штук двадцать машин, замаскированных рублеными ветками, они разыскали в балке. По тому шквальному зенитному огню, который по ним открыли немцы, сомневаться не приходилось – это были те танки, которые они должны были установить. Сделав противозенитный маневр, пара «кобр» направилась на восток. Едва она успела набрать полторы тысячи метров, как сзади ее внезапно атаковали два «мессершмитта», вызванные, очевидно, зенитчиками.

Возможность для маневра на такой высоте была ограниченна, и Николаю ничего другого не оставалось, как в последний момент внезапно бросить свой истребитель в сторону. «Мессер», словно огненный дьявол, паля из всего бортового оружия, пронесся в каких-нибудь восьмидесяти метрах от хвоста его «кобры», и Николай даже рассмотрел злое, напряженное лицо немецкого пилота за рамкой фонаря кабины.

«Ах ты, гад! Срезать меня захотел», – вскипел Искрин. Он заложил крутой вираж, намереваясь зайти немцу в хвост, который, решив, что с русским покончено, уже пошел на горку, но «кобра», не выдержав такого издевательства, свалилась в штопор. После беспорядочного падения, на высоте около пятисот метров от земли, Николай все-таки вывел машину из штопора и, уже не меняя высоты, они с напарником пошли на свой аэродром.

В землянке командного пункта полка, куда Искрин спустился для доклада, находились командир полка Исаев, его помощник по воздушно-стрелковой службе Покрышкин, недавно назначенный на эту должность, и летчик Никитин, который докладывал о результатах своего полета. В ожидании своей очереди Искрин присел на свободный табурет у стены и стал прислушиваться к разговору. Очень быстро он понял, что Никитин только что совершил вынужденную посадку – посадил свою машину на «живот».

– Где находится самолет? – спросил у Никитина Исаев, подвигая к нему карту на столе. Летчик молча показал пальцем место на карте.

– Хорошо, а в каком состоянии самолет?

– Посадил на «живот» нормально, на мягкую пахоту. Поврежден винт и низ фюзеляжа.

– Ладно, остальное расскажи майору Покрышкину, – приказал командир полка, кивнув головой в сторону сидящего за столом и просматривающего какие-то бумаги Покрышкина.

Никитин подошел и остановился возле майора.

– «Мессы» прихватили? – строго, не поднимая головы от бумаг, осведомился Покрышкин.

– Нет, товарищ гвардии майор, сам подставил самолет под трассу.

– Как подставил, проморгал, что ли? – Покрышкин поднял голову от бумаг и снизу вверх смотрел на Никитина упорным, немигающим взглядом.

– Нет, не проморгал. Отлично видел, как появилась пара «охотников». Предупреждал Старчикова несколько раз: где и что делают «мессера», а ведущий не реагировал – тянул, по-видимому, на свою территорию.

– Он же вел разведку, – вставил Исаев.

– Какая там, к черту, разведка, когда «худые» атакуют, – возразил Никитин. – Надо было принимать меры: уходить или вступать в бой.

– А ты для чего там был? Надо было атаку и отбить, – продолжил Покрышкин.

– Отбить, значит, вступить в бой, что разведчикам запрещено – это во-первых, – стал объяснять Никитин. – Во-вторых, я не имел права принимать решения на бой. Поэтому я ждал решения ведущего.

– А если бы ты имел такое право, что делал бы?

– Ушел бы переворотом, когда «мессера» свалились с высоты, потом продолжил бы разведку.

– У Старчикова радио работало?

– Конечно. Он говорил мне: «Смотри за ними».

– Ну и ты? – Покрышкин улыбнулся.

– Я и смотрел и докладывал до тех пор, пока они не подошли на дистанцию двести метров. Потом решил сорвать их атаку – бросил свой самолет между «мессом» и ведущим…

– Опасно подпускать на двести метров. А если бы он открыл огонь и сбил бы Старчикова?

Лицо Покрышкина опять стало серьезным.

– Могло и так быть. Но я знаю, что «охотники» не стреляют с такой дистанции, поэтому решил подождать…

– Ну и что?