«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

– Товарищ капитан, а как у вас прошел ваш первый бой, расскажите, – вдруг перебил его молодой летчик Василий Островский.

Другому Покрышкин, может быть, и не стал бы рассказывать, отделался какой-нибудь общей фразой, но Островский, несмотря на молодость, очень хорошо проявил себя в последних боях, был пытлив и вдумчив, и Саша, из симпатии к еще до конца не «оперившемуся» юноше, не поленился восстановить в памяти все подробности этого боя, тем более что они тоже были поучительны.

– Мы вылетели на разведку парой с летчиком Семеновым на «мигах», – скороговоркой начал он. – Вооружение у «мига» не ахти какое – один крупнокалиберный пулемет и два ШКАСа, которые стреляли винтовочными патронами. На подходе к Пруту, на одной высоте с нами замечаю тройку «мессеров». Чуть выше – еще двух. Итого – пять! Нужно было сразу решать, что делать, ведь раций на «Мигах» не было. Покачал крыльями и доворотом машины показал Семенову направление, откуда появились немецкие истребители. Семенов отвечает: мол, вижу. Голубев, этот как раз по теме сегодняшнего занятия!

Голубев кивнул головой, мол, понятно.

– Оглядываюсь – «мессеры» уже нас догоняют. Дальше пассивно лететь нельзя. Собьют! Энергично разворачиваюсь, Семенов держится за мной.

Те двое, что над нами, отходят в сторону, думаю, для атаки. Но я сосредоточился на ведущем тройки. Вижу, он идет мне навстречу. От стремительного сближения «мессершмитты» разрастаются в долю секунды. Огонь открываем почти одновременно. Огненные трассы, моя чистая, сверкающая, его красноватая, с дымком – перехлестываются над нами и исчезают в воздухе. Я понял – лобовая атака лишь завязка боя, и никто добровольно из него не выйдет. Что делать дальше, как думаешь, Речкалов?

– Полагаю, надо идти на высоту, – отвечает опытный боец Григорий Речкалов.

– Совершенно верно. Почти вертикально резко задрал нос своей машины, стараясь набрать высоту. От перегрузки потемнело в глазах. Лежу на спине, обзор ограничен. В голове одно: «Было пять. Три здесь. Два выше. Семенов, где Семенов?»

Ничего не вижу, ни Семенова, ни противника… Скорость падает, пора выравниваться… Переваливаю самолет на правое крыло. Об этом я подумал, как только пошел на горку. Я был уверен, что после лобовой атаки «мессершмитты» будут уходить левым боевым разворотом. Только левым. Ведь и у наших летчиков левый вошел в привычку и лучше отработан. Видимо, тут есть какая-то физиологическая закономерность.

Итак, выравниваю самолет по горизонту и вижу: точно, немцы пошли левым, теперь они подо мной, за ведущим впритирку идут ведомые, а главное – все они ниже меня. Мой расчет оправдался – крутая горка и неожиданный для противника разворот вправо дали мне преимущество.

Немцы, конечно, поняли это, но внешне пока своего беспокойства никак не проявляют. Надо было бы задуматься – в чем дело? Но мне было не до этого. Атака! – вот что сидело в голове.

Решил атаковать крайнего. Захожу, прицеливаюсь. Вот он уже на выгодной дистанции, осталось только взять упреждение и… В это мгновение мимо фюзеляжа моего «Мига» проносится огненная трасса. В чем дело, Степанов?

– Видимо, те двое, товарищ капитан.

– Точно. Оглядываюсь: два «мессера» уже нависли надо мной сзади. Вот, думаю, почему тройка вела себя спокойно. Снова резко бросаю машину на вертикаль. Огромная сила инерции опять прижимает мое тело к сиденью, опять темнеет в глазах. Вот когда я убедился, что правильно до войны делал, когда каждый день тренировался переносить перегрузки, хотя покойный Жизнев ский всякий раз ругал меня за такие «крючки». Ну вот, довел машину до грани, после которой можно свалиться в штопор от потери скорости, и резко перевалил ее на крыло. Смотрю, все немцы опять подо мной. Побоялись перегрузок и после атаки пошли в набор под углом, а не вертикально.

Принял исходное положение для атаки и вижу Семенова. Не повторив моих фигур пилотажа ни в первый, ни во второй раз, он оторвался и остался далеко внизу. Но почему его машина летит вверх «животом»? Почему позади нее остаются струйки сизого дыма? Странно! Вдруг вижу, как к Семенову сзади пристраивается «мессершмитт». Все ясно: подбил и повторяет атаку.

Не раздумывая, бросаю свой «Миг» на немца, преследующего Семенова. Пара немцев, только что проскочившая мимо, наверное, расценила мое пикирование как бегство. Ну и пусть, думаю, за ними следить некогда. На выходе из пике мой самолет сделал глубокую просадку, и я оказался ниже «мессера», находящегося в хвосте у Семенова. Атакую его снизу… Жму на гашетки… Одна очередь, вторая… «Мессершмитт» как-то неохотно взмывает, но тут же вспыхивает и, перевернувшись, отвесно сваливается под меня.

Горящий, как факел, вражеский самолет! Первый сбитый мною немецкий самолет! Не могу оторвать от него взгляда, даже наклоняю нос своей машины вниз, чтобы лучше увидеть, где он упадет и взорвется.