Аккадская формула

Он тихо повернулся и, скользнув обратно в прихожую, тихо прикрыл дверь. Затем он стал двигаться по коридору в обратном направлении, ища при этом кухню. Она нашлась довольно быстро. Маркус тихо, без лишней суетливости, зачерпнув ковшиком воды из жестяного ведра, поставил его на стол у окна. Затем он подошел к стене, где на деревянной подставке в ряд, висели большие суповые ложки, деревянные молотки для отбивания мяса, мясницкие тесаки и прочая поварская утварь. Прихватив одну из ложек, не самую большую, Маркус стал искать свечу или просто кусок воска. Он открывал шкафчики, один за другим, но все это было не то: коробки со специями, большие банки с крупами, мерная посуда и вот, наконец, он нашел то, что искал. К счастью в секции рядом с сушеными фруктами и грибами, кто-то оставил довольно толстую свечу из твердого темно-желтого, словно охра, воска. Особенной удачей было то, что свечу эту никогда еще не зажигали. Маркус не спеша нарезал от задней части свечи, сколько было нужно, уложил, приминая, желтые обломки в ложку, и тихо двинулся обратно в комнату, прихватив со стола и ковшик с водой.

«Если это вавилонская магия направленная на поиск врага, или же египетская по части выведывания секретов, то они сейчас не должны меня слышать…Рискованно конечно… Но, я думаю, вряд ли кто-нибудь придумал бы что-то получше, да еще и вот так вот…сходу…»

Он еще тише прошел в комнату, присел сбоку от пары, плавно движущейся в соитии, и, как можно тише поставил ковшик с водой подле себя. Ложку он занес над одной из горящих свечей и воск скоро расплавился. Затем он сделал несколько очень аккуратных пасов рукой с ложкой над головами пары, бормоча очень тихо какую-то странную молитву или же заговор. Ложка с воском шла по кругу, над головами. Маркус старался не торопиться с тем, чтобы, не дай бог не пролить на кого-нибудь получившийся расплав. Когда поверхность воска стала «схватываться», Маркус убрал ложку, и, снова подержав ее еще несколько секунд над огнем, быстро вылил содержимое в воду. Вода странно зашипела, и на секунду даже показалось, что из нее пошли искры. Пара тотчас очнулась и женщина, вскочив, страшно закричала, ища одновременно глазами, чем бы прикрыться. Маркус без труда узнал ее: это была Клавдия. Через секунду он также узнал и учителя Йорковича, которого видел однажды со стороны. Делать было нечего, и Маркус выхватил свисток и засвистел. В комнату, топоча тяжелыми башмаками, ворвались констебли. Клавдия пошатнулась, глаза ее закатились, и она упала навзничь на пол. Густав схватился за голову и, неистово закричав, бросился к своей возлюбленной. Но он не успел, через секунду он уже бился между двумя крепкими полицейскими.

– Она же умрет! – кричал Йоркович, – вы же ничего не понимаете!

Он кричал, вырывался, иногда даже плакал, но Маркус строго оборвал его:

– Прекратить истерику! Немедленно! Говорите: почему умрет? Что тут происходило?

– Мы пытались управлять одним человеком, – дрожащим голосом начал Густав, – Клавдия полностью вошла к него, когда вдруг он потерял сознание: обморок или еще что-то…было непонятно… И она осталась в нем… Понимаете? Я пытался ее вытащить, но тут вы… Господи,… Что теперь делать? – он уже почти рыдал. – Господи, мы ведь не крали и вообще не желали никому зла, я ведь просто хотел вернуть свое…

Он сидел нагой посреди круга, охватив руками голову, и никого не замечая, рыдал, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Пусть оденется, – приказал Маркус констеблям.

Гудмен и Голдсмит приподняли Йорковича подмышки и вывели в другую комнату.

– Одевайтесь, – приказал Гудмен и протянул прихваченную с пола в прежней комнате груду мужской одежды.

Густав посмотрел на него и стал медленно одеваться, время от времени всхлипывая. Дрожащими пальцами он застегивал пуговицы на сорочке, и при этом не то плакал, не то мычал что-то нечленораздельное, мотая головой. Один раз он попытался рвануться обратно к Клавдии, но был тотчас остановлен. Когда, наконец, Густав застегнул последнюю пуговицу, Голдсмит надел на него ручные кандалы и усадил в кресло.

Маркус подошел к телу Клавдии и пощупал пульс. Она была жива, но ее состояние походило не то на шок, не то – на каталепсию. Он подошел к окну, раздвинул шторы, и, достав носовой платок, трижды поднял его над головой. Затем он ушел в другую комнату, где констебли помогали, бьющемуся в истерике Густаву одеваться.

– Голдсмит, будьте так любезны, подойдите сюда, – Маркус поманил рукой в коридор одного их полицейских.

Когда констебль вышел, Маркус прикрыл дверь.

– Значит так. Ваша задача: как можно быстрее найти доктора и прибыть с ним сюда. Пусть осмотрит эту даму…– Маркус мотнул головой в сторону комнаты. – Если доктор решит, что она может прийти в себя – везите ее к вам в управление. Я вызвал нашу сотрудницу, она поможет ее одеть или же взять все, что необходимо. Если доктор решит, что она прийти в себя не сможет, пусть везет ее в клинику. В этом случае вы будете ее сопровождать, и останетесь при ней вплоть до смены. Это ясно?

– Так точно, – ответил Голдсмит без особого энтузиазма.