Аккорды безумия (СИ)

Жилище этого отшельника на первый взгляд выглядело обычной бандитсткой стоянкой — но стоявшее рядом огромное насекомое, непонятно как удерживавшееся в воздухе, отличало это место от стойбища разбойников. О силт-страйдерах я только читал, и не думал, что когда-нибудь увижу их вживую. Его хозяин, однако, от другого данмера ничем не отличался. И наверняка одиночество сделало его невыносимым.

— Ревус, ты помнишь меня? — мягко поинтересовалась Фрея.

Пожилой данмер с улыбкой кивнул головой — но имя скаалки без подсказки не вспомнил.

— Ты разрешишь нам переночевать у твоего костра?

— Конечно, — неожиданно добро ответил он. — Порой мне так одиного бывает, так хоть сегодня мне будет чуть веселее.

— Вот, возьми, мы принесли это для тебя.

Женщина вручила старику наши подарки, тот ещё шире улыбнулся.

— Не знал, что вы старые эшлендерские традиции знаете, — заметил он. — Как раз то, что я бы хотел, принесли.

Позволил себе усмешку. Традициями этого народа я никогда не интересовался, и иначе, чем хорошим совпадением и везением это не назвать!

— Проходите к огню, — пригласил Ревус. — Уж простите, мяса никс-гончей я вам не предложу, только сыр, хлеб, грибы и пепельные бататы.

В лучах заходящего солнца я позволил себе ещё раз внимательнее оглядеть жилище этого данмера. Пепельные бататы он выращивает на небольшом огороде, грибы, скорее всего, собирает в соседнем лесу, а сыр наверняка где-то украл. Мои подчинённые ужинали с каким-то недовольным выражением лица, которые они тщательно старались выдавать за хладнокровие, за всё время они не проронили ни слова, вели себя, как бездушные машины. Кажется, в этом и состоит секрет того, что я даже не пытался запомнить их имена, что считал их безликой массой. В соблюдении субординации мы никогда не разговаривали между собой на какие-либо темы, кроме рабочих, я никогда не вслушивался в их переговоры между собой об их домах и семьях, о личных проблемах. Я никогда не вызывал к себе кого-либо из них по одиночке, следовательно, не спрашивал имена кого-либо из них, я для них — такой же безликий командир, под началом которого каждый из них, вероятно, когда-либо служил. Каких-либо успехов никто из нас не достигал, но так же не было и крупных провалов, благодаря чему я мог бы приметить хоть кого-нибудь из них. В нашем стремлении к совершенству мы все друг для друга рано или поздно станем одинаковой безликой массой, и хорошо ли это, я сомневался.

— Ты так и живёшь? — поинтересовался я.

— Я стар, — вздохнул данмер. — Мне больше не к чему стремиться, а Дымку я бросить не могу.

Очевидно, Дымкой звали необычного питомца этого старика.

— Её? — кивнул в сторону силт-страйдера. — Как ты вообще… нашёл её?

— Ну, коконы силт-страйдеров — крепкие штуки. Я нашёл её в одной из пещер вскоре после Красного Года, привёз сюда, на Солстхейм, и выходил. Пытался выпустить её на волю, но она никак не хотела уходить от меня.

— А твоя семья?

— Они погибли, а новую я так и не обрёл.

Отчаяние, граничившее со смирением — обычное состояние Ревуса, и на какое-то мгновение я испытал к данмеру жалость. Одиночество всё же — это страшно. Ещё страшнее, наверное, испытывать его перед смертью. Чувствовать свою ненужность, покинутость — это то, чего я боялся.

Солдаты предпочли отправиться спать, не проронив за вечер не единого слова, не единой ухмылки, а мы с Ревусом ещё некоторое время поговорили.

— Почему ты не хочешь пойти к Нелоту? — поинтересовался я.

— К этому богохульнику? Да я лучше ноги себе на живую отрежу, чем пойду к нему! Он же пустит меня на опыты, как бедняжку Илдари! И как бедняга Талвас его только терпит?

У Нелота я видел только одного ученика, этого самого Талваса. Более забитого молодого мера, чем он, я никогда не встречал, любой неполноценный альтмер, попавший к нам, талморским юстициарам и солдатам, казался более мужественным и уверенным в себе. Очевидно, у юноши есть причины так бояться своего учителя: возможно, старик Телванни погубил свою прежнюю ученицу, Талвас об этом знает, и не хочет повторить её судьбу.

— Твои солдаты совсем неразговорчивые, — заметил старик.

— Да. Они… такие, — оправдался я.

И это лучшее, что я мог им приказать в плане поведения. Ревус, в конце концов, хорошо нас принял — а мог бы включить данмерскую вредность, сослаться на своё жалкое существование и прогнать.

Заметил на шее у старика странный амулет, похожий не то на чей-то коготь, не то на необычный камень с золотым кольцом на основании.

— Что это у тебя?

— Один путешественник вроде вас подарил, — хмыкнул данмер. — Двемерская какая-то штуковина, вроде. Я точно не скажу, не знаю. Она красивая, но слишком дорогой не выглядит, значит, бандиты мне за неё горло не перережут. Вот и ношу.

Заметив, как Фрея вычерчивает вокруг лагеря обережные символы, Ревус с удивлением окликнул женщину.

— До меня магия того камня не добирается, — успокоил старик. — Вот нелотовская прислуга постоянно постоянно к нему бегает!

— Лучше подстраховаться, — возразил я.