Аккорды мракобесия. Том I

В этих условиях происходили постоянные ссоры и даже драки, на кухнях воровали друг у друга продукты, у туалетов, опаздывающие на работу, мочились прямо на пол. Вот какое благо своим рабам оставил дедушка Ленин, к которому пролетариат стекался с разных уголков страны бить поклоны. Надо сказать, что сам Ленин на баламутил так, что его духовные рабы коммунисты до сих пор не могут разобраться в его талмудах, которые они считают для себя руководством к действию. Они бережно относятся к духовному наследию. Ни одна запятая не может быть переставлена в противоречивых, сварливых, одно полярных талмудах, из которых лик автора высвечивается в роли политической проститутки, да еще вдобавок смеется над своими рабами.

Судите сами. В своем труде «Государство и революция» созданном накануне государственного переворота, Ленин отрицает государство, как таковое, поскольку государство это нечто иное как орган буржуазного насилия. «Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства» утверждал Ленин. Ссылаясь на Энгельса, Ленин говорит, что государство когда-нибудь попадет «в музей древностей, рядом с прялкой и бронзовым топором». «По Марксу, — пишет Ленин, — государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим…» «Государство и революция», самая влиятельная литературная работа Ленина, стала учебником революции для коммунистов. В ней Ленин занимается двумя вопросами: (1) как осуществить революцию и (2) какое государство основать после революции.

Первую задачу коммунисты поняли. И они ее успешно выполнили. А что касается второй задачи, то тут Ленин, как чеховский хамелеон начал менять свои позиции.

Но если сравнить указания Ленина, относящиеся к строительству послереволюционного государства, с историей советского государства, станет ясным, что нигде ленинизм не был так слаб, как в своих представлениях о природе и функции правительства. Мощное социалистическое государство, растоптавшее мораль, веру в Бога, ликвидировавшее понятия чести и свободы личности, было намного хуже гитлеровского, не уничтожавшего свой собственный народ, не воевавшее с собственным народом. В этом государстве процветала верхушка, партийная элиты, пользовавшаяся всеми благами даже тогда, когда народ умирал от голода. Тут хочется привести пример, дабы не казаться голословным.

Ежедневный продовольственный паек, состоявший в основном из 100–125 гр. хлеба, часто заменялся овсом, пшеницей, рожью, а иногда люди не получали и этого; выдавались даже селедочные головки и не первой свежести сушеная вобла.

У голодающего партийного актива не было сил, чтобы справляться со своими политическими обязанностями. Поэтому в Выборгском райкоме «поднимался вопрос об организации закрытой столовой для работников районных организаций, но единого мнения по этому вопросу не было». Некоторые коммунисты, пишет Шуняков, считали, что актив должен голодать наряду с простыми рабочими, «большинство же рассуждало иначе, полагая, что если мы не будем поддерживать свой передовой актив, то его истощение, а отсюда и неизбежная преждевременная гибель пагубно отразятся на развитии революции, так как, лишившись своих организаторов и руководителей, рабочий класс не сможет быть двигателем революции и строителем нового общества». Вопрос был поставлен перед Лениным.

Ленин выслушал противников привилегированного положения актива и заявил, что они не правы в своих рассуждениях.

Героика личного самопожертвования, из которой они исходят, особенно в настоящих условиях, сугубо мелкобуржуазная, она берет начало от эсеров. Рабочий класс не может идти в авангарде революции, не имея своего актива, своих организаторов. Актив надо беречь и в настоящее время, в пределах имеющихся возможностей, необходимо поддержать его физически. «Закрытую столовую, — сказал Ленин, — надо организовать. Рабочие поймут необходимость этого…» Через несколько дней столовая для районного актива была организована.