Аккорды сердца

─ Это называется Стокгольмский синдром, птичка. Я влюбился в свою мучительницу и остальные побоку, ─ имеет наглость заявлять подобное, оставляя на шее мокрый поцелуй.

Веры этим словам у меня нет, поэтому я просто молчу.

Его тело за спиной подозрительно напрягается, будто он мои мысли читает.

─ Дуешься?

─ Делаю выводы.

─ И?

─ Ты странный. ─ И это мягко сказано. ─ Сначала был таким решительным, потом вдруг сдулся, а теперь снова решил, что будешь на моей стороне? Может хоть объяснишься, а то вдруг у тебя биполярка, а я не знаю?

Не жду от него никаких слов, однако сталкер явно не любит отмалчиваться.

─ Я думал, что если буду держаться подальше, наблюдая за тобой со стороны, мне станет проще, ─ со вздохом признаётся Эль и зевает. ─ Хер там… Бабушка, походу, от меня окончательно отреклась.

Слышать это как-то невесело, несмотря на его беззаботный тон. И хоть я уже поняла, что дело совсем не в наследстве, но быть причиной ссоры с его милой бабкой мне совсем не хочется, пусть и я в курсе, что она наверняка ему обо мне наплела.

─ Почему бы тебе просто не сделать так, как она хочет?

─ Потому что ссать мне в уши я не могу позволить никому, птичка. Даже любимой бабуле, ─ неожиданно зло отзывается, сжимая свою ладонь на моей груди, поглаживая её.

Мне даже интересно становится, что такого прозвучало обо мне.

─ Неужели она действительно отговаривала тебя от моей кандидатуры?

─ О, поверь мне, она хорошо умеет чесать языком, когда надо добиться цели — мне кажется, она деда и заболтала до смерти, ─ признаётся со смешком, а я не могу найти причин, почему в душе разрастается такое облегчение от его слов.

Впрочем, искать эти причины я не хочу — надо быть с собой честной.

─ И что будет дальше? ─ спрашиваю с тревогой и ожиданием.

─ Крепкий сон. Завтра всё обсудим, ─ решительно пресекает мои дальнейшие расспросы, развернув моё лицо к себе и целуя, а потом долго смотрит в глаза. ─ Но только попробуй согласиться на предложение твоего учителя — свяжу и увезу в Каир — там у невесты вообще согласия не спрашивают.

В первый миг хочется протестовать и спорить, но в коконе из его рук и ног так необъяснимо уютно, что глаза закрываются сами собой, а я проваливаюсь в сон, надеясь, что утро даст мне новые силы для сражения.

11

Михаэль

Давно у меня не было такого похмелья.

Я не пил пять лет. У меня даже жетон трезвенника есть… Был. Теперь он мне явно не нужен, потому что дисциплина явно — не моё. Забавно даже, бухать начал из-за девушки, завязал, а потом снова встретил новую причину сорваться.

А почему, кстати, она не лежит сейчас рядом и не стонет от моих прикосновений?

Вместо Ники на соседей подушке восседает кот, таращась своими голубыми глазищами, а вот на моей груди, видимо, в качестве презента от истинного хозяина дома, лежит мышь. Я в ахере. Пушистый доволен. Птичка, всё это время стоящая где-то рядом, резко раздёргивает шторы, впуская свет в комнату, и я жмурюсь, как вампир.

─ Это в честь чего? ─ беру труп за хвост.

─ Поздравляю, он тебя выбрал.

Ника опять закрылась в себе. Руки сложены на груди, губы поджаты, но меня греет мысль, что я всё это вчера как следует облизал, но видно недостаточно, раз она недовольна.

─ Для чего?

─ Теперь ты будешь избавляться от мышиных тел.

─ Почту за честь…, ─ принимаю сидячее положение, и в нос попадают потрясающие запахи. ─ А чем так вкусно пахнет?

Принюхиваюсь к ароматам, проникающим сюда с первого этажа, и желудок сжимается. Как давно я не ел нормальной пищи?

─ Завтрак. Поднимайся, ешь и проваливай, ─ советует моя упрямая заноза, отводя взгляд, а я не могу выбросить из головы кадры вчерашней ночи.

Сдалась?

Да хрена с два.

То, что поплыла, так это и понятно — точно никому ещё не позволяла с собой поиграть, и это действует на эго самым нужным образом, подпитывая меня, как никогда.

Но я её незаслуженно обидел, и это не выкинешь, а мне реально не хочется выглядеть в глазах Ники мудаком.

─ Нам надо поговорить.

─ По-моему, мы уже всё обсудили, ─ упрямится. ─ Спускайся вниз. Ванная в твоём распоряжении.

Уходит, а я позволяю себе залипнуть на обтянутую эластичной тканью задницу. Котяра бежит за хозяйкой, оставив меня наедине с дохлым мышом, но несмотря на прискорбный факт наличия трупа, это утро одно из самых позитивных в моей жизни.

Я в спальне своей принцессы, и могу позволить себе немного наблюдений. Нет, в шкафы с бельём я не лезу, пусть и соблазн велик пропорционально моему желанию броситься следом за птичкой.

А вот на фотки полюбоваться могу себе позволить.

У неё над рабочим столом, где царит идеальная анархия, целая доска с полароидными картинками, где Ника в компании друзей — их больше всего. Школьных особенно много, и меня напрягает, что среди них есть изображение с Костиком. Выходит, он правда был её учителем-извращенцем? Вон как смотрит на неё, хотя вокруг куча девчонок…

Твою мать, Костик!

Подрываюсь, как ужаленный в одно место кабан, вспоминая, наконец, что не я один тут ночевал, и, быстро умыв морду, несусь вниз, потому что птичка просто не может появиться перед ним в таких обтягивающих штанах.