Аколит

Н-да. Похоже, придётся записываться на приём к декану. Раз уж, несмотря на официально декларируемую позицию, словосочетание “эмоциональная травма” удивление врача не вызвало – психология в в республике всё же изучалась и даже в какой-то мере преподавалась, для общего развития. Наверняка были среди преподавателей и прикладные специалисты по нужному мне вопросу, вот только их свободное время стоило гораздо больше, чем я мог себе позволить. Опять деньги, да…

Напоследок я наведался в администрацию клиники и зарылся в каталоги медицинских услуг. Раньше, до начала обучения на мага, для меня большая часть названий предлагаемых лечебных, профилактических и хирургических воздействий была натуральной филькиной грамотой. Теперь я более-менее разбирался хотя бы в классификации и понимал термины, потому без труда нашёл раздел трансплантологии, а в нём – работу над химерами. Полюбовался на цены минимум с двумя нулями и припиской для самых умных “материал для заместительной операции подбирает клиника” – и закрыл. Что ж. В любом случае буду иметь в виду. Иногда заплатить золотом, сколько бы его отдать не требовалось, в любом случае будет гораздо выгоднее, чем поплатиться здоровьем. При условии, конечно, что это золото есть.

Таня устроилась в холле клиники напротив огромного аквариума: когда я подошёл, она с бездумным видом следила за мельтешением мелкой рыбёшки. Университетская клиника была не чета тому уютному домику в Эрсте, где всех принимал один-единственный одарённый доктор. Здесь же здание что снаружи, что внутри отчётливо напоминало медицинские учреждения с Земли. Только не совсем современные, а годов этак шестидесятых, навскидку: аптечное стекло, инструменты из нержавеющей стали, куча папок, бумажные медицинские карты… Впрочем, артефактное обеспечение вполне можно приравнять к технике, так что не исключено, что я ошибся с периодом.

– Извини, что заставил тебя через это пройти, – осторожно дотронувшись пальцами до руки химеры, попросил прощения я.

– Надо – значит надо, – не меняя позы и выражения лица, отозвалась напарница.

– Не хочешь по дороге домой зайти со мной в кафе? – я попытался произнести эту фразу лёгким тоном, но, кажется, не получилось. “Тестирование” произвело на меня сильное впечатление.

Таня шевельнула ухом, потом повернула голову в мою сторону. Дурой она не была уж точно, потому сложить причину и следствие для неё проблемой не стало.

– Твоя двоюродная сестра достаточно вкусно готовит. И много, я наедаюсь, – наконец сообщила волкодевушка. – Ты – тоже. Идти в заведение общественного питания ради меня будет нерациональной и совершенно бесполезной тратой денег. Которые вы как раз пытаетесь сэкономить, питаясь дома.

Как всегда – прямо и по существу.

– Тогда, может быть, сходим куда-нибудь все вместе? – предложил я. – Сейчас финансовая ситуация у нас выправляется, острой необходимости экономить на мелочах нет. А прожрать золотой, пусть даже и вчетвером и при местных ценах – это очень сильно постараться надо!

– Тогда меня тем более брать не стоит, я ем больше всех.

Опять двадцать пять.

– Смысл совместного похода в ресторан – вовсе не в том, чтобы наестся, – покачал головой я.

– Тем более я там буду лишней, – видимо, по моей гримасе Таня что-то поняла, потому честно попыталась объяснить свою позицию. – За инструментом нужно ухаживать, чтобы он хорошо и долго служил. Но размазывать по нему начинку от пирожного тоже глупо, пусть даже это будет считаться проявлением заботы.

– Ты – не инструмент, – я понял свою ошибку и поправился быстрее, чем волкодевушка успела возразить. – Любой чело… любой разумный много больше, чем инструмент. Ты…

Тут я невольно притормозил, задумавшись. Я уже говорил эту фразу, раньше. Но говорил тем, кого успел узнать. Полгода – это, конечно, небольшой срок. Но полгода в обстановке постоянной смертельной опасности – совсем другое дело. Да, сейчас “коренные” монстры приграничья рядом с Эрстом для меня даже для одного по большей части лёгкая мишень, но тогда-то было совсем не так. Таня же… хотя, какого чёрта, а? Мы в ответе за тех, кого приручили, так ведь?

– Ты – моя семья, – уверенно закончил я. И не дождался ровным счётом никакой реакции. Мы смотрели друг на друга, я на неё, она на меня, и только тут, с огромным скрипом, до меня начало доходить…

– Тот рисунок. Коридор. Это было “одиночество”, – произнёс я. Уши химеры вздрогнули.

Семья. Ну да. Что такое “семья” для той, кто родился в инкубаторе и вырос в лаборатории на положении белой мыши для опытов? Абстракция. Просто слово, обозначающее социальное явление. Значение которого вроде бы даже понятно – но на на уровне “группа людей, обычно с большой долей кровных родственников в своём составе, объединившаяся как правило для совместного выращивания и воспитания своих детей и детей родственников. Кажется, именно так написано в толковом словаре.