АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 1

Один раз, выйдя из дому в поисках утешения в обществе людей, я услышал жалобные, но, в то же время, угрожающие монотонные крики. Завернув за дом, я вышел на соседнюю улицу и двинулся в обратное от дома направление. Снег все шел и шел, врезался в лицо — и вот в поле моего зрения показался силуэт женщины, крики которой были все громче и отчетливей слышны мне. Она распростерла руки вверх и ревела в небо. Не передать словами, насколько мне стало одновременно страшно и тоскливо от ее бессвязных полоумных речей, в которых то и дело слышалось: «Боже, прости нас!». Я стоял как вкопанный несколько минут, слушая ее и не смея шелохнуться от страха. И, спустя некоторое время, она увидела меня и замолчала. Мы стояли и смотрели друг на друга сквозь пелену снега, после чего она упала на колени и опустила руки. Я, превозмогая страх, медленно подошел, но она, словно и не замечая этого, так и продолжала смирно сидеть. А затем эта женщина заплакала, так тихо и бессильно, что я испугался еще больше, не ее, а чего-то другого, словно пришедшего извне. Наклонившись к ней, чтобы обнять, я услышал: «Мне страшно, Боже, мне так страшно». Обняв её, я просидел с ней очень долгое время. Женщина всё плакала, не могла успокоиться, а затем резко встала и ударила меня по лицу; от неожиданности я упал на спину и не решался встать, пока она не ушла прочь. После этого случая я понял, что в городке, скорее всего, не осталось здравомыслящих людей, раз они не помогают несчастной, свободно кричащей о своем страхе посреди улицы. Я решил дожидаться помощи из мира дома.

Во время пребывания в стенах моего жилища я слонялся из комнаты в комнату без какой-либо цели, рассматривал старые фотографии своего деда и его дневники, половина из которых находились в плачевном состоянии. В одном из них я узнал о его чуть ли не маниакальной одержимости оккультными вещами, что весьма пошатнуло его былой авторитет в моих глазах. Я всегда считал его простым тихим человеком, который любил свою жену. Однако то, что я нашел, в условиях моего бесцельного существования показалось мне занятным и очень интересным. В одном из дневников дед писал о местных поверьях и легендах, которые передавались из поколения в поколения и не распространялись за пределы нашего края. Я вычитал об одной деревушке, расположенной на берегу Волги, в которой деду рассказали страшную историю о местном подводном чудище. Дед записывал свои диалоги с местными рыбаками, которые рассказывали, что видели по ночам, как в свете луны тихая гладь воды покрывалась рябью, а после этого под водой были слышны утробные звуки. В момент прочтения этих записей я задумался о том, что, возможно, среди всей этой макулатуры таится объяснение загадочных событий, происходящих с нами. Поэтому я перебрал весь хлам, который только смог найти, и приступил к скрупулезному изучению старых дневников.

Первый дневник был датирован десятилетней давностью, когда деду было шестьдесят лет. В нем он описывал свою жизнь в городе Саратове, куда он переехал с женой еще в восьмидесятых годах. Помимо рассказов о бытовых проблемах в дневнике содержалась информация о местных городских легендах, которые, к моему удивлению, оказались невероятно интересными, и впервые за долгое время я забыл о том, что я переживаю настоящий апокалипсис. Мне всегда казалось, что нет ничего скучнее Саратовского края, однако записи в дневнике говорили об обратном.

Прочитав около пяти дневников, я начал скучать, ибо мне не терпелось найти ответы, а странный, сложный и архаичный язык деда заставлял мою голову болеть от усталости. Тем не менее, невероятные сказания и образы отпечатались в моем мозгу, и я пребывал в невероятном удивлении от того, что столько таинственного происходит совсем рядом с людьми.

Но в один из дней, когда на улице сияло холодное солнце, и мороз сковывал внутренности, я в очередной раз сел за чтение мемуаров своего родственника. На этот раз это был последний дневник, самый загадочный; и до сих пор я вспоминаю, как мурашки бежали по моему телу при чтении этих бесовских россказней. С каждым новым дневником я наблюдал явное помутнение рассудка автора. С такой манией к мистике и верой в неизведанное не удивительно, что мой дед стал затворником, взрастив в себе паранойю. Однако нить событий, происходивших между двумя последними дневниками мне до сих пор не ясна, потому что о ней ничего не было написано.