АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 3

Так вышло, что в течение большей части XX-XXI веков российская культура получала лишь точечную связь с культурой Восточной Европы. Возьмём, к примеру, Польшу. На слуху в массе, пожалуй, только Здислав Бексиньский, а старшее поколение вспомнит разве что Барбару Брыльску. Схожая тенденция наблюдается при соприкосновении с культурой Венгрии, Словакии, Чехии, а также стран Балканского полуострова. Немногие русскоязычные читатели слышали о венгерском классике Миксате Кальмане, мэтре литературы конца XIX века. Мало кто вспомнит виднейшую фигуру живописи XX века, украино-словацкого художника Адальберта Борецкого. Эта же участь в культурологическом плане постигла Западную Украину. Складывается ощущение, что после выхода в свет в 1964 году фильма о карпатских гуцулах «Тени забытых предков» Сергея Параджанова, российская культура в принципе прекратила непосредственный и полноценный взаимообмен с культурным пространством от Днепра до Дуная.

Но в настоящее время существует вероятность, что положение дел изменится в лучшую сторону. И причина тому, конечно же, интернет. Искусство других стран постепенно становится ближе и доступнее. Появляется возможность глубже изучить многие аспекты, более полно систематизировать культурные явления. Все это касается и жанра weird fiction (химерной прозы).

Сегодня уже ни для кого ни секрет, что восточная Европа внесла свой весомый вклад в зарождение и развитие weird fiction. Пока Говард Лавкрафт выписывал Иннсмут, а Уильям Ходжсон выводил строки «Ночной земли», в Царстве Польском творил мастер мирового уровня Стефан Грабинский.

Евгений Головин в статье «Стефан Грабинский и мировоззрение мага» отмечает малую степень включенности «странного» автора во всеобщий польский литературный процесс того времени, указывая на современную популярность Грабинского в Западной Европе и США. Также Головин отмечает для себя сходство прозы Грабинского с работами Эдгара По, Анри Бергсона, Рудольфа Эйкена и Зигмунда Фрейда. Вторит ему и Мирослав Липинский в работе «Стефан Грабинский — «Польский Эдгар По». И на этом, пожалуй, заканчивается список статей о польском авторе, доступных русскоязычному читателю.

Его жизненный путь начался в 1887 году в семье окружного судьи в городке Каменка-Струмилова, ближайшим крупным центром к которому остаётся Львов. Что способствовало развитию «тёмного» мировоззрения мальчика? Возможно, такое заболевание, как костный туберкулёз. Первый сборник Грабинского назывался «Из необычного. В сумерках веры» и практически не был замечен современниками. Отзывы последовали после выхода в свет «На взгорье роз». Примечательно, что в это время Грабинский работал школьным учителем в Галиции.

Польскому мэтру химерной прозы не удалось добиться прижизненной благосклонности критиков и всеобщего признания (уже в те времена жанровая литература подвергалась дискриминации). В 1919 году последовал цикл «железнодорожных» рассказов — «Демон движения». Затем увидели свет «Безумный странник», «Невероятная история» и «Книга огня». Последней его антологией рассказов стала «Страсть», вышедшая в 1930 году. В период с 1924 по 1936 им были написаны повести: «Саламандра», «Тень Бафомета», «Монастырь и море», а также «Остров Итонго». На счету польского автора есть и одна пьеса — «Вилла над морем (Тёмные силы)». Причиной прекращения работы стало заболевание, преследовавшее его с детства.

Уже после смерти Грабинского, в 1950 году миру была явлена диссертация Артура Хутникевича о его творческих изысканиях. Лучшие произведения были переизданы и включены в сборники польской фантастики. Среди ярых поклонников польского автора оказались писатель Станислав Лем и режиссёр Роман Полански. И сегодня его творчество живёт и набирает силу, обрастает профессиональными и любительскими переводами на множество языков мира. Новыми переводами Грабинского становится принято и приятно делиться в литературной среде. Его рассказы достают из пыльного мешка небытия такие крупнейшие жанровые издания, как Darker и «Аконит».

…Мне довелось побывать во Львове в самый разгар Оранжевой революции 2004–2005, — не лучшее время для литературно-исторических экскурсов, честное слово. Меня и до этого увлекали путешествия по украинской, польской, словацкой, венгерской и румынской части Карпат. Тем интереснее сегодня открывать томики автора, писавшего об этих землях веком раньше. Причём начать хотелось бы с книги «Демон движения» и рассказа «Ложная тревога».

С первых же строчек рождается недоверие — действительно ли перед нами произведение жанра weird fiction? Если да, то почему пан Грабинский не уводит нас в чащобу странностей постепенно и шаг за шагом, почему резко и бескомпромиссно сажает текст на рельсы реализма?