Акселерандо

Синтетическая драгоценность размером с банку кока-колы несется сквозь холод и вакуум на высокой орбите вокруг коричневого карлика. Но вокруг не разглядеть ничего, кроме черноты. Сапфировое сияние, яркое, как полуденное солнце на Марсе, сверкает и искрится на безумном бриллианте. Оно играет в парусах, тонких, как мыльный пузырь, и они медленно плывут прочь от камня, наполняясь и постепенно натягиваясь. Модуль доступа, оставленный позади беглой корпорацией-Слизнем, взломал аппаратную часть маршрутизатора, и его проход-кротовина теперь сверкает с яркостью ядерного взрыва, передавая энергию. Лазерный свет из звездной системы во многих световых годах отсюда, гонит Выездной Цирк в путь — возвращаться в родную систему, что недавно была человеческой.

Амбер уединилась вместе с Пьером в симуляции ее дома на борту Империи Кольца. Одна стена комнаты — плита из сплошного блока алмаза, сквозь которую открывается вид с низкой орбиты на бурлящую ионосферу Юпитера. С такой высоты горизонт кажется почти плоским. Они — вдвоем в постели, сложенной будто из тысячелетних дубовых балок и являющейся чуть более удобной копией царственного ложа Короля Генри VII Английского. Конечно, ее внешность обманчива, как и почти у всего остальным на борту Империи Кольца, а тем более — в тесных сим-пространствах на борту Выездного Цирка… Но корабль постепенно набирает скорость — хоть с оставшейся частью паруса он сможет достичь только одной десятой от световой.

—Позволь еще раз. Ты убедила. Местных. Что симуляция Ирана, населенная телами зомби, да еще и похищенными членами Вунча… — это человеческая цивилизация?

—Ага! Амбер потягивается и самодовольно ухмыляется ему. —Сами виноваты — не используй эти долбаные групповые корпоративные сущности самоосознающие точки зрения в качестве денег, вряд ли бы они купились на такую уловку?

—Разумы. Деньги…

—Да уж… Она зевает, садится и повелительно щелкает пальцами. За ее спиной появляются сбитые подушки, а рядом материализуется серебряный поднос с двумя полными бокалами вина. —Корпорации и дома являются формами жизни, верно? И мы торгуем ими. Корпорации, артилекты, члены сообщества, юридические лица… Но аналогия заходит дальше. Погляди на головной офис любой корпорации, увешанный произведениями искусства и заставленный дорогой мебелью, среди которой пресмыкающийся персонал подбирает крошки.

—Они — новая аристократия, да?

—Больше того. Когда они выходят на ведущие роли, получается что-то, больше похожее на новую биосферу. Черт возьми, более того: на новый первичный бульон. Прокариоты, бактерии, водоросли, бездумно копошащиеся и обменивающие деньги на плазмиды. Королева протягивает супругу бокал вина. Он отпивает, и бокал чудесным образом наполняется снова. —По сути — получается экосистема достаточно сложных алгоритмов перераспределения, которые, собственно, и продолжают заниматься перераспределением. И если ты не уберешься с их дороги, они перераспределят тебя. Вот что, я думаю, произошло в мозгу-матрешке, где мы оказались. И происходит везде, если верить Слизню… Кто построил ту структуру — остается только гадать. И где они теперь. И осознали ли они, что предназначение разумной и использующей инструменты жизни — это стать ступенькой в эволюционной лестнице корпоративных инструментов…

—Может, они еще пытались одолеть компании перед тем, как оказаться потраченными. — Пьер оживляется. —Накручивали национальную задолженность, импортировали престижные расширения наборов восприятия, пережевывали экзотические фантазии… Но когда первобытная цивилизация мозга-матрешки включается в сеть, они смотрятся… Он задумывается. —Как туземцы. Представь первобытную послесингулярную цивилизацию, в первый раз увидевшую галактическую сеть. Пораженную и остолбеневшую. Желающую сразу все роскоши. Они транжирят свой капитал, человеческий — или инопланетный — растрачивают мем-машины, которые их построили… И не остается ничего, кроме продуваемой всеми ветрами пустоши, по которой скитаются корпоративные механизмы, разыскивающие, кем бы еще завладеть.

—Спекуляция.

—Праздная спекуляция — соглашается он.