Акселерандо

—Но почему-то вы так не делаете. — Аннетт чешет в затылке, ощущая участки с короткими волосами, под которыми скрываются уже почти незаметные шрамы поверх сети имплантов. Манфред перестал их жаловать год или два назад, как только они стали общедоступными. —Соплефазные наноустройства по заветам Дарвина[129] — не те вещи, которые можно настроить на чистое взаимодействие — говорил он тогда — нетушки, уж лучше оставаться верным отключаемым наборам. Она отказывается. —Так что нет, спасибо. И думаю, он тоже вряд ли примет ваше предложение, когда проснется (между строк: "только через мой труп").

Моника пожимает плечами. —Это его упущение — он не сможет вечно жить в сингулярности вместе с другими последователями нашего доброго учителя. Впрочем, у нас столько новообращенных, что мы уже и не знаем, что с ними делать.

Аннетт в голову приходит мысль. —Ага, вы все — одно сознание? По крайней мере — иногда? Вопрос к тебе — это вопрос ко всем?

—По крайней мере, иногда — отвечают одновременно Моника и появившийся в двери Алан. Он держит в руках коробочку, похожую на самодельный диагностический аппарат. —Так что вы хотели? — добавляет тело-Алан.

Манфред, все еще лежащий на кровати, издает стон. Его очки нашептывают ему в ухо данные через последовательную магистраль костной проводимости, закачивая их прямо в его нейроснаряжение со всей доступной скоростью, и отчетливо слышится шипение розового шума[130].

—Манфреда отправили узнать, почему вы — противники Поправки о Равных Правах — объясняет Аннетт. —В нашей команде не все знают о действиях других.

—Конечно. — Алан садится на стул у кровати и прокашливается, со значительностью выпячивая грудь. —Это очень важная теологическая проблема. Я считаю…

—Я или мы? — перебивает Аннетт.

—Мы считаем — заявляет Моника. Потом оборачивается на Алана. —Прости-и-и.

Наблюдение за признаками индивидуальности внутри группового сознания не дает Аннетт покоя. Это идет вразрез с ее представлениями, сформировавшимися под действием слишком частых пересмотров борг-фэнтези, а кроме того, она холодна к их квазирелигиозной вере в сингулярность. —Пожалуйста, продолжайте.

—Идея „один человек — один голос“ устарела — говорит Алан. —Необходимо пересмотреть гораздо более широкий вопрос — определение понятия личности. И плясать дальше, исходя из этого. Один голос каждому живому телу? Или один голос одному разумному индивиду? Как быть с распределенным разумом? Предложения, составляющие основу ПоРы, далеко небезупречны. Они основаны на культе индивидуальности, они не берут в расчет настоящую сложность постгуманизма.

—Вспоминается борьба за права женщин в девятнадцатом веке, когда соглашались, что все-таки можно дать право голоса женщинам, если они замужем за землевладельцами, — вставляет Моника с хитринкой. —Суть вопроса они упускают.

—Да-да… — Аннетт скрещивает руки на груди, внезапно почувствовав себя обороняющейся. Она не была к такому готова. Это — элитарная сторона послечеловеческой —темы, и к ее простым постпросвещенческим идеям она может оказаться столь же недружественной, как и право помазанников божиих.

—Они упускают все на свете. — Головы поворачиваются в неожиданном направлении: Манфред снова открыл глаза, и Аннетт видит в них, обегающих взглядом комнату, ранее отсутствовавшую искорку интереса. —В прошлом веке люди платили за то, чтобы их головы заморозили после смерти, надеясь на воссоздание в будущем. Теперь у них нет гражданских прав — своды законов никогда не были рассчитаны на то, что смерть — это обратимый процесс. Далее, как быть с вами, ребята, если вы перестанете запускать Боба? Если соберетесь выйти из коллективного борганизма? А если потом захотите присоединиться обратно? Он поднимает руку и растирает себе лоб. —Простите. Я в последнее время сам не свой. — На его лице мелькает кривая, немного маниакальная ухмылка. —Я целую вечность втолковывал Джанни, что надо начать с нового юридического определения понятия личности. Такого, с которым будет ясно, например, как быть с корпорациями, наделенными самоосознанием, или с теми, кто отделился от групповых сознаний. Вот мы пытаемся разобраться, как быть с искусственным интеллектом — а как быть с искусственной тупостью? А с выгруженными и заново воплощенными? И так далее, и тому подобное. Какие у них у всех права? Религиозно настроенный народ уже сейчас вовсю развлекается с вопросами о личности — так почему мы, трансгуманисты, обо всем этом еще не задумались?

Из сумки Аннетт что-то выпирает, и наружу показывается голова Айнеко. Она втягивает воздух, выскальзывает на ковер и начинает умываться с безупречным пренебрежением к людям вокруг. —Это еще не говоря об экспериментах в искусственной жизни, которые сами считают себя чем-то настоящим — добавляет Манфред. —Или об инопланетянах.

Аннетт смотрит на него, замерев. —Манфред! Ты не должен был…