Аксенов

Аксенов тогда почти не пил спиртного. Но по такому поводу хлебнул шампанского. И Попов увидал его прежнего, о котором столько слышал. Он искрился, горел, парил… Подвыпив, пошли к Трифонову. Хмель уходил. Майя нервничала, спрашивала Юрия: «Ты будешь его защищать?» Трифонов засмеялся: «Меня бы кто защитил…»

Новый год справляли сначала дома, потом в гостях, там и Высоцкий был, пел… Провели полночи с Владимиром, и он уехал в Москву на машине. Утром узнали — разбился, авария. Никто не знал, что он на наркотиках…

Когда Василий и Майя уезжали путешествовать — в большом доме оставляли Попова. И вот как-то просыпается он… Мороз и солнце, хозяева в отъезде… И тут здрасьте-пжалста, Евгений Анатольич! С вами говорят из КГБ по Москве и Московской области. Вот такой звоночек. Это — вторая встреча Попова с КГБ. Первая была в 16 лет.

Это — важно. Ибо проливает дополнительный свет на истоки «МетрОполя» и на дружбу Аксенова с Поповым. Он рассказывал эту историю так:

«Я жил в Красноярске. Было мне 16. Хотел писать прозу. И мы с друзьями издали журнал. Машинописный. Чисто литературный. Провинциальный вариант „Юности“. В шести экземплярах. С обложкой, с адресами участников. С эпиграфами из Евтушенко: „Свежести! Свежести! Хочется свежести!“ и Окуджавы „А мы рукой на прошлое — вранье, а мы с надеждой в будущее — свет!“. Не знали, что „самиздат“».

Из участников этого журнала, как писатель состоялся Эдуард Русаков, по мнению Евгения Попова, — один из лучших в стране. Они дружат.

Крамолы в журнале не было. Если не считать статьи Попова «Культ личности и звездный билет». Давай, мол, свободу! — тогда будет правильно. А у Русакова была статья о Пастернаке… Но собрался горком комсомола. Бетонщики с Красноярской ГЭС ругали их страшно. За то, что нет в журнале ни Титова, ни Гагарина, ни лихого ворога татарина. Попова — вон из комсомола. А он и раньше в нем не состоял. И ушел веселый…

И вызвали его в красноярскую «Лубянку». То ли из-за журнала, то ли из-за чего еще… Осудил, говорят, вас комсомол. Что, говорят, думаешь делать? Куда поступать?

— Никуда поступать, — говорит, — не собираюсь. На завод пойду, поварюсь в рабочем классе, в трудовом котле.

— Ну, ладно. Иди.

А он пиджак схватил, да прямо к поезду. С аттестатом в Москву. В Литинститут.

Тот журнал красноярский был предтечей «МетрОполя». А «МетрОполь» предварял «Каталог Клуба беллетристов». То есть встреча Попова с Аксеновым была по делу, Евгений для «МетрОполя» не случайный человек…

« Они, — вспоминает Попов, — ждали, когда уедет Аксенов, чтобы позвонить. Ну и позвонили… Выхожу. Навстречу идет мужик, широко улыбаясь. А в конце аллеи — машина. „Здравствуйте, Евгений Анатольевич! Ксиву показать?“ Я: „Покажите, вдруг вы фальшивый кагэбэшник“… Он показал — майор Борисов Георгий Иванович. И спросил, сильно ли я озлоблен.

А я его спросил: я что — слабоумный, по-вашему? Я, наверно, радоваться должен, что меня выгнали на х… р из Союза писателей и теперь не печатают. Меня в сумасшедший дом надо бы, если б я этому радовался. Похихикали. „Уезжать-то не собираетесь?“ — „Не собираюсь, если вас этоинтересует“. Дескать, сам езжай, а я останусь. Вопросов про Аксенова не было. Видно, майор знал, что отвечать не стану. Но особой слежки мы в Пахре не замечали».

Еще была недавно купленная Аксеновым дача в Переделкине. Там и сыграли их с Майей свадьбу. 30 мая 1980 года.

Дача Евтушенко была через несколько домов. Узнав о торжествах, Евгений Александрович объявил: еду в Москву. Не хочу слушать пьяных воплей с дачи Аксенова.

Свидетелями в ЗАГСе были Ахмадулина и Мессерер. Когда приехали на дачу, они — поэтесса и художник — выставили на улицу стулья и выложили на них свадебные подарки. Какой-то винтажный шарф, антикварное платье какое-то… Писатели, проходившие мимо, дивились: что за стулья, что за платье?.. Привыкли-то к другому…

Печали, грусти, скрежета зубовного не было в помине. По словам Попова, на свадьбе, изрядно выпив, играли в футбол, плясали, бегали, резвились, матерились… Окружающие советские литераторы глядели на это с ужасом: им казалось, гости Аксенова должны были в отчаянии голову пеплом посыпать. А они бухают, под газом в футбол гоняют, толпу народа собирают, автомобили по обочине…

«…Евтушенко, пожалуй, был прав, — рассуждает Попов. — Вышла немалая пьянка. С драмами, воплями, какими-то побегами, истериками, может, и с драками…»

Но торжества — торжествами, гулянки — гулянками, а была и литературная жизнь. Только теперь — другая, не клубная.