Аксенов

А тогда был ах, Арбат, его Арбат… И переулки, где вместо «мессершмиттов» как вор он, — летят невиданные ароматы: книг, светлой меди, незнакомых комнат и синих штор, балов и машкерадов, и музыки, рождающей сияние ясных искр, как капля — дрожь воды… Музыки контрабасной прозы Юрия Казакова, тоже вытянувшего звездный билет — «гения русской прозы».

Лишь очень наивные читатели думают, что звездные билеты пересыпаются в лотерейном барабане усталой тетеньки на подступах к вокзалу. Нет! Их влечет из тихих, тайных недр забавный какаду, крутящий головой, присевши на плече шарманщика-слепца, что вдруг забрел в ваш двор, отнюдь не просто так — всего на час свернув с пути в чужие страны…

О коллегах со звездным билетом в кармане пальтишка с поднятым воротником, о дружбе, путешествиях и приключениях можно написать тома. Но важно пометить: Аксенов и среди них стоял особняком. Отчасти потому, что попал в этот круг своим, особым образом. Мимо Литературного института. Мимо войны… Пришел другим путем…

…Двадцать четвертого декабря 1952 года, как обычно, был отпечатан очередной 153 (1086) номер газеты «Комсомолец Татарии».

Те, кто его редактировал и подписывал полосы, не знали, что он станет памятником культуры. Ибо была в нем рубрика «Литературное творчество студентов». А в ней — три стихотворения. Среди которых — «Навстречу труду» студента В. Аксенова.

Это — его первый опубликованный текст.

НАВСТРЕЧУ ТРУДУ

Ревел изо всех лошадиных
                                                   сил
Скоростной пассажирский
                                               «ИЛ».
Блестел на солнце гигант —
                                                 стрекоза,
Скрывалась из глаз Казань.
Уже промелькнул и остался
                                                   вдали
Кусочек знакомой земли.
А дальше, срывая у тучи клок,
Пилот повернул на восток.
Мы вынули карту:
                                       — Давай поглядим.
Как много еще городов
                                       впереди…
На тысячи верст от родного
                                                   Кремля
раскинулась наша земля.
И мы, ощущая в кармане
                                           диплом,
Подумали вместе о том,
Что труд наш свободный
                                      вольется вот-вот
В героику новых работ.
И это не шутка, не миф,
                                                 не пустяк:
Сады на Чукотке зашелестят,
И с радостным свистом
                                          московский экспресс
Прорежет колымский лес.
И мы, молодые солдаты труда,
Построим в тайге города,
Со сталинским планом
                                               и песней в душе
Заставим весь край хорошеть.

«Комсомолец Татарии» вывешивали и в университете.

— Забавно, — рассказывала Галина Котельникова, — я стою у стенда и слышу, как один студент читает вслух: «И мы, ощущая в кармане диплом…», а другой говорит: а я, черт возьми, в своем кармане ничего не ощущаю — у кого бы рупь стрельнуть…

Надо сказать, что это стихотворение отличается от напечатанных рядом «собратьев» образностью, живостью, динамикой. Другие же состоят из клише. Такая была эпоха — пятилетки стандартных искр…

Студент Егоров завершает стихотворение так:

Поешь ты, радость не тая,
О Родине чудесной.
— И как не петь? Вся жизнь твоя
прекрасна словно песня!

А вот финал у третьего призера — Е. Иванова:

Мы пойдем на стройки и заводы,
Перед нами светлый путь лежит.
Молодежь великого народа,
Будущее нам принадлежит!

Спустя годы Аксенов назвал свои стихи «совершенно дурацкими», хотя и был за них премирован деньгами, которые спустил с друзьями в кабаке.

Само собой, это полудетское стихотворение, в котором лишь при старании можно уловить отзвуки любимого автором джаза, не было звездным билетом. Но разве нельзя его считать попыткой занять очередь к таинственному шарманщику, из мешка которого их вытягивают?.. Причем — очень немногие. Получая шанс на место в экспрессе, летящем к пикам славы.

Через четыре года после первой публикации и за три — до решительного шага Аксенова к успеху — в 1956-м — в Казань вернулся его отец Павел Васильевич. Ночью, в общем вагоне, с попутчиком — татарским поэтом Будайли. С вокзала они пошли к поэту домой. Пешком — ибо не знали, вправе лиехать на трамвае. А к Будайли — потому, что Павел Васильевич не был уверен, что его примут дома.