Аксенов

Е.П.: На Новокузнецкой улице-то было все дело, Дом приемов-то… На углу с Пятым Монетчиковым переулком, где я жил одно время…

А.К.: На Новокузнецкой? А, да, правильно… Ну, в общем, потом как-то так все рассосалось… Очень странно это закончилось — абсолютно ничем. Но до того как закончилось, произошла еще одна история, крайне для меня неприятная. Значит, возник некий список как бы ЦК этой партии. Я такое презрение испытываю к политике вообще и к российской политике в частности, что весь список не запомнил, но открывался он Аксеновым и где-то дальше и я оказался в этом списке! И мне этот список присылают по факсу в «Коммерсантъ», где я тогда работал… Это после того, что я Васе сказал! Я себе сотрясал воздух, а Вася взял и вписал меня в этот список. Он просто не посчитался со мной. Я тогда сильно разозлился. Значит, он — самостоятельный человек, а я просто так болтал?! Ну, мне присылают этот список и как бы манифест этой организации. Манифест — с просьбой опубликовать его в «Коммерсанте»… И прямой телефон Березовского. И я немедленно по этому телефону сообщаю Борису Абрамовичу — к которому, кстати, относился и тогда, и потом с личной симпатией, — сообщаю, что повлиять на публикацию в «Коммерсанте» я не могу. Такие вещи решает главный редактор, я ему передам, а повлиять не смогу. При этом деликатно замечаю, что из чисто стилистических соображений я выкинул бы начало этого манифеста — а там было примерно такое начало: «Россия сейчас находится в положении человека, занесшего ногу для шага, но так и не ставшего на две ноги…» Я сказал: «Борис Абрамыч, нельзя начинать политический манифест с ног». А дальше он меня прямо спрашивает, согласен ли я войти в этот список ЦК или учредителей, в общем, в список. И я очень быстро отреагировал. Я вообще-то туг на ум, у меня «лестничное остроумие», я все прекрасные аргументы нахожу, когда беседа уже кончилась. Но тут я сообразил как-то очень быстро, чем можно отговориться так, чтобы не обидеть. В моей отговорке была правда некоторая: «Борис Абрамыч, что касается моего участия, то оно невозможно». — «Почему? Вас не устраивает такая… общеинтеллигентская, общедемократическая, нормальная общегуманитарная такая позиция?» — «Нет, устраивает, устраивает, но дело в том, что я ваш служащий. И если я, ваш служащий, участвую в вашей организации, это странно выглядит».

Е.П.: Служащий в каком смысле?

А.К.: А я в «Коммерсанте» работал, а «Коммерсантъ» уже принадлежал Березовскому… Нет! Это не могло быть в девяносто седьмом году! В девяносто седьмом «Коммерсантъ» еще не принадлежал ему! И значит, Березовский к Аксенову на другой день рождения приходил, не на шестидесятипятилетие…

Е.П.: Вероятно… А появился этот манифест в «Коммерсанте»?

А.К.: Конечно нет. «Коммерсантъ» прокламации не печатал. Только на правах рекламы, но как рекламу Березовский, наверное, не хотел печатать такой документ. Хотя бывало, что он свои тексты в «Коммерсанте» печатал как рекламу. И за деньги…

Е.П.: Несмотря на то, что «Коммерсантъ» куплен был Березовским…

А.К.: А это сплошь и рядом бывало, когда Березовский вступал в некую переписку с властью. Тексты Березовского появлялись в «Коммерсанте» на правах рекламы, и Березовский своему «Коммерсанту» платил.

Е.П.: Потрясающе просто.

А.К.: Это я тебе достоверно говорю. Вот тем и был велик «Коммерсантъ»… Да. И вот, значит, я говорю: «Понимаете, я ваш служащий, это будет выглядеть некорректно…»

Е.П.: Это ты быстро придумал такую отмазку?

А.К.: В какой-то степени отмазку, но вообще-то это была правда.

Е.П.: Недавно была телевизионная передача, в которой я участвовал, и меня там объявили революционером, а когда я сказал, что не революционер, а эволюционер, сказали: «Ну как же, вы же вышли на площадь с “МетрОполем”?» А я сказал, что меня вытолкали на площадь эту…

А.К.: Во-первых, вытолкали. Во-вторых, издание «МетрОполя» — это не выход на площадь. На площадь выходят с транспарантами «долой» или «да здравствует», а не с романами и стихами. «МетрОполь» — это было профессиональное писательское дело. И Вася тоже вел себя так всегда — по-писательски. Вот случай с партией Березовского — единственный, который я могу вспомнить, когда он повел себя… ну, как вроде бы политик.

Е.П.: А отмазка твоя тогда подействовала?

А.К.: Да. Надо отдать должное Борису Абрамовичу, во-первых, он принял смысл этого аргумента сразу же, во-вторых, это не повлияло на отношения, а они, конечно, не тесные, после этого еще были. В частности, он мне заказывал большую статью, такую обзорно-историческую, которая вышла в альбоме к десятилетию его премии «Триумф»… Корректно очень себя вел Борис Абрамович. А я, значит, тогда отговорился. Вскоре же и вся затея рассосалась. И Вася как бы освободился, я увидел в нем заметное облегчение. Притом что с Березовским и у него хорошие отношения сохранились… И тоже постепенно рассосались.