Аксолотль

Глухие удары и стоны сопровождали весь этот кошмар. Толпа приблизилась, и Мендин увидел человека, мужчину средних лет, удерживаемого десятками рук. Светлый пиджак, порванный и испачканный, запрокинутая голова, на которой каким-то чудом удерживался темный паричок, и кровавое месиво вместо лица. А вокруг – люди, люди… Мужчины, женщины, подростки, даже дети. И все они с непонятной, звериной ненавистью терзали свою жертву, точно волчья стая, дерущая загнанного оленя.

Откуда-то сбоку выскочила девица, затянутая в чёрную кожу.

– Держите! Крепче! – рявкнула она неожиданным баском, и тряхнув гривой обесцвеченных волос, совершила по короткой дуге футбольный разбег, завершившийся сильным ударом остроносой туфли в пах распятого толпой мужчины.

– О-о-о-у-у-у!! – избиваемый закричал так страшно, что люди отпрянули от него. Сложившись пополам, мужчина упал на розовый гравий бульварной дорожки, зажимая руками промежность. На светлой материи брюк расплылось тёмно-бурое пятно.

– Точняк – маньяк! Насильник, с-сука. Бабы их чуют, – прокомментировал произошедшее рыжий рабочий. Он доел свой бутерброд, выкинул в траву салфетку и меланхолично добавил: – Теперь сношалка точно отвалится.

– Контролёров вызывали?! Кто контроль вызывал? – послышался над толпой властный и усталый голос. Александр Иванович обернулся и увидел, что на бульвар со стороны памятника въехал небольшой фургончик, раскрашенный от капота до задней дверцы во все цвета радуги – от красного до фиолетового. Из машины вылез человек в серой пятнистой форме и подошёл к лежащему.

– Господи капитан, это мы! Мы вызывали! – бросились к контролеру сразу несколько человек, – Вот, лысюка поймали! Нелегала! Он в парике, на скамейке сидел! Влад, где парик? Давай его сюда!

– Разберёмся, – кивнул капитан, присел на корточки возле стригущего ногами и стонущего мужчины, провёл рукой по лысой, окровавленной голове.

– И впрямь лысюк! – удивленно покачал головой полицейский, вытер испачканную руку о пиджак лежащего и коротко бросил в усик микрофона: – Сержант! Эксперта сюда и готовь резак!

Из машины выскочил и засеменил по дорожке худой юноша с чемоданчиком. Форма на нем висела мешком, на тонком синюшном носу поблескивали стекляшки очков.

– Давай, проверь, может, он регистрацию имеет, да не возись долго, обедать пора, – распорядился капитан и закурил.

Юноша распахнул чемоданчик, поколдовал над ним. Тоненько пискнул зуммер, неоново засветился экран мини-компьютера. Вытащив портативный сканер, эксперт провел им несколько раз по голове несчастного, глянул на монитор. Толпа благоговейно молчала, прислушиваясь.

– Регистрация отсутствует, господин капитан!

– А он не бритый? А то бывают такие… ур-роды! – капитан щелчком отбросил недокуренную сигарету, жестом показал сидящему в фургоне – разворачивайся, мол.

– Никак нет, господин капитан, не бритый. Волосы утрачены в ходе естественных гормональных перестроек организма. Я отправил заключение в центр, – ответил юноша, и принялся укладывать сканер в чемоданчик.

– Ну, я так и думал. Наш клиент. – капитан глянул на часы и заорал, обращаясь к водителю: – Ну чего ты возишься?! Три часа уже!

Фургон, пыхтя двигателем, кое-как развернулся и встал. Задние дверцы распахнулись, и оттуда выехала металлическая платформа. Шустрый сержант с прической каре, выбравшись из-за руля, быстро выставил лапы аутригиров и поднял вверх странную П-образную конструкцию с дырой в нижней части.

Толпа радостно заголосила. Рыжий рабочий хлопнул в ладоши и возбуждённо засмеялся:

– Сейчас чик! – и вся недолга! А то повадились, с-суки, к нормальным людям лезть!

Мендин, уже догадываясь, что сейчас произойдёт, всё же отказывался верить в реальность происходящего.

– Давайте! Добровольцы получат поощрение. – распорядился капитан. Тотчас же несколько человек, в основном молодые мужчины, схватили лежащего, подтащили его к фургону и сунули головой в отверстие. Заскрипела взводимая сержантом пружина. По толпе прокатилось:

– О-ох…

В последний момент избитый мужчина, до этого лишь глухо стонавший, забился в руках своих палачей, сквозь кровавые пузыри выталкивая слова:

– Не надо! Я прошу-у ва-а-ас! Пожалу-у-у-уйста! Я же ничего не… У меня дети-и… Не на-а-а-адо-о-о…

– Ну, и с Богом! – махнул рукой капитан.

З-з-з-вэнг! Блеснув, косой нож стремительно рухнул вниз, и тело в светлом костюме задергалось, выгибаясь. Отрубленная голова канула в недра фургона, а по розовому гравию дорожки побежал тёмный ручеек.

– Голову оприходовать, труп упаковать, парик приобщить! – отдал капитан последний приказ и повернулся к толпе, – Всё, граждане, расходитесь. Спасибо вам за бдительность!

– Вот так вот! – подытожил стоявший рядом с профессором рыжий детина, – А ты, папаша, шёл бы домой, вон бледный весь, как поганка, ха-ха!

И Александр Иванович пошел. Он шёл, шёл, шёл, а дорожка всё не кончалась, а солнце било в глаза, а дети смеялись, а голуби ворковали, а аксолотль улыбался…

Потом всё вокруг закружилось, и он полетел на розовый гравий, жёстко ударившись щекой…

* * *

Из дневника профессора Мендина: