Акт исчезновения

Кэтрин Стэдмен Акт исчезновения

Catherine Steadman

The Disappearing Act

* * *

Copyright © Catherine Steadman, 2021

This edition is published by arrangement with Darley Anderson Literary, TV & Film Agency and The Van Lear Agency

* * *

Клементине – и тому времени, которое мы провели вместе в читальном зале на первом этаже Британской библиотеки

Это ненастоящее место. И люди там ненастоящие. Даже улицы и здания. Я всегда ждала, как плотник крикнет «Баста!», и все рухнет, как декорации на сцене. Вот что такое Голливуд – декорации, яркие, безвкусные, ужасные декорации, возведенные в пустыне.

Этель Бэрримор, «первая леди американского театра», о Голливуде

Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар, и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить человека, который это сделал, бить нас.

Шарлотта Бронте, «Джейн Эйр»

Пролог

Вы когда-нибудь спрашивали себя, к какому жанру относится история вашей жизни?

Я всегда думала, что моя будет историей взросления. О девушке из маленького городка, добивающейся успеха в большом городе, как Мелани Гриффит в «Деловой женщине» или Долли Партон в «С девяти до пяти». Конечно, мне пришлось бы бороться, но благодаря решительности и упорству я в конце концов преодолела бы любые препятствия.

Как «Блондинка в законе», «Красотка» или «Гордость и предубеждение», сценарий моей жизни оказался бы комедией – веселой, трогательной и вдохновляющей одновременно. Я была бы сильной, энергичной, вокруг меня бы все бурлило. А еще я была бы красивой и умной, и меня любили дети.

Так я думала раньше. Но сейчас, глядя на пистолет в своей руке, чувствуя в ладони его тяжесть и холод, я уже не уверена, что правильно определила жанр.

По правде говоря, я даже не уверена, что я все еще главная героиня.

1 Хорошее и плохое

Пятница, 5 февраля

Иногда, сколько ни старайся, тебе не спрятаться. Даже если очень хочешь снова раствориться в толпе, ничего не выходит. Вагон метро дребезжит и трясется, когда мы грохочем по рельсам глубоко под лондонскими улицами. И я снова чувствую знакомое притяжение чьих-то глаз, пристальный взгляд.

Я бывала у них дома. По крайней мере, они так считают, хотя мы и незнакомы. Друзья мы уже или враги – понятия не имею. Я часть какой-то их истории, которую они любят или ненавидят.

Я – часть их собственной истории. Они переживали за меня, плакали вместе со мной, у нас появилось столько общего – и вот теперь я прямо здесь, перед ними. Конечно, они будут пялиться на меня. Ведь я – нереальное, ставшее реальным.

Краешком сознания я улавливаю, как незнакомец наконец отводит взгляд и что-то шепчет стоящему рядом человеку. Пытаюсь сосредоточиться на книге, дышать глубже и опять погрузиться в чтение.

Все эти посторонние взгляды напоминают малиновок, которые то садятся на меня, то вспархивают прочь – настороженно, но с любопытством. Да, люди всегда разглядывают друг друга в метро. Но сейчас всё по-другому.

Вагон по-прежнему дребезжит и трясется.

Четыре недели – с тех пор, как передача вышла в эфир, – мне везло: мои поездки обходились без контактов с незнакомцами. Без застенчивой улыбки. Похлопывания по плечу. Селфи. Рукопожатий. Пьяных излияний припозднившихся пассажиров. Нацарапанной наспех записки. А иногда даже хмурого взгляда, который совершенно сбивает с толку…

Не хочу показаться неблагодарной: я люблю свою работу. И на самом деле все еще не могу поверить, как же мне повезло. Но иногда мне кажется, что я нахожусь на свадьбе каких-то посторонних людей. Мое лицо уже просто болит от такого количества то доброжелательных, то непонятных чужих взглядов, хотя все, чего я хочу, – закрыться в ванной и наконец расслабиться.

Вообще-то я не чувствую опасности из-за такого внимания и уверена, что мне ничего не грозит.

Нет, не совсем так. Я поняла это на своем горьком опыте месяц назад, когда после кучи звонков и электронных писем полиция, наконец обратив внимание на заявления моего агента, появилась у меня в гостиной.

Он поджидал возле театра каждый вечер. Не особо странный или вызывающий беспокойство. Обычный человек.