Акт слепого возмездия

В это время Игнатьев, щуря глаза, слипающиеся от дыма, наблюдал за передвижением «Кировца». Он приказал Самойскому и Синицыну начинать эвакуацию в сад. Первой ходкой парни должны были помочь выбраться из дома Беляеву и Рябову, второй и третьей – вынести тела погибших.

Рябов самостоятельно дошел до тылового дверного проема, лег у порога и крикнул Колтунову:

– Товарищ капитан, я сзади, если что, прикрою!

– А сможешь?

– Смогу!

– Добро.

Синицын с Самойским положили рядом с Рябовым Беляева, который потерял сознание. Потом они начали подтаскивать убитых, с опаской глядя на потолок, клубящийся дымом.

Игнатьев же следил за «Кировцем». Если он развернется, а тракторист укроется за приборной доской и поднимет ковш, то даже «ПК» не поможет остановить эту махину. Поэтому майор ждал момента, когда «Кировец» выйдет на короткий, метров десять, никак не более, участок дороги перед поворотом.

Боевик, находившийся в кабине, тоже понимал, что открытое место сулит ему беду, и увеличил скорость. Но Игнатьев успел из пулемета разнести два левых колеса «Кировца» и всадить очередь в двигатель. Трактор встал, накренился, и только ковш не дал ему перевернуться.

Бандит попытался выпрыгнуть из кабины. Игнатьев нажал на спусковой крючок. Прозвучал одиночный выстрел. Патроны в ленте кончились, но последний из них стал роковым для араба. Пуля попала ему в голову.

В это же время в соседней комнате раздался взрыв. Вновь ударил гранатометчик. Он стрелял с дальней позиции, которая находилась на возвышенности, иначе не попал бы в окно, не задев стены. Впрочем, это было уже не важно.

Игнатьев отбросил пулемет, схватил автомат и крикнул:

– Эй! Задело кого?

На счастье, Синицын и Самойский буквально перед взрывом успели вытащить в коридор два последних тела.

– Все в порядке! – ответил связист.

Раздался скрежет. Майор глянул верх, и в это время северная половина крыши рухнула. До полной катастрофы оставались считаные минуты.

Чтобы дать бойцам возможность вытащить из дома раненых и мертвых товарищей, Колтунов поднялся во весь рост и пошел к тыловому забору. Он длинными очередями бил по кустарнику и услышал короткий вопль. Значит, последний боевик из группы, атаковавшей с юга, был уничтожен, а резервы Айбас сюда не подвел.

Капитан отстрелял магазин, перезарядил автомат и приказал:

– Птаха, Сом! Белого и парней к правому забору. Чуваш прикрывает. Там занять оборону, подготовить гранаты. А где командир? Твою мать!.. Ведь он же был в дальней половине, где обрушилась крыша. Пацаны, держитесь, я за майором. Помощь уже рядом.

– Я с вами, товарищ капитан, – заявил Синицын.

– А кто оборону держать будет, Птаха? Оставайся здесь, это приказ.

Колтунов бросился в дом, уперся в груду горящих балок и крикнул:

– Старый, отзовись!

В грохоте рушащегося дома он едва услышал тихий знакомый голос:

– Уходи, Юра!

– Ты где?

– Уходи, придавит!

– Твою мать, Старый, не зли меня! Я и так не особо добрый.

– У окна, балкой подмяло, огонь в метре.

– Жди!

Напрямик добраться до командира было нельзя. Мешали горящие балки.

Колтунов бросился в комнату, где получил ранение Беляев, выпрыгнул из окна. Тут обвалилась и вторая часть крыши.

«Вовремя я смылся», – подумал он и бросился к фасаду горящего дома.

Со стороны дороги нарисовался какой-то силуэт. Выстрелов капитан не слышал, только увидел фонтаны от пуль рядом с собой. Он дал ответную очередь по направлению, не целясь. Боевик замолчал. То ли капитан задел его, то ли тот укрылся от греха подальше.

Порыв ветра бросил клубы дыма к проему ворот. Весьма кстати. Теперь капитан не был виден с дороги. Дышать тяжело, но это ерунда, главное – вытащить Игнатьева.

Он вскочил в оконный проем и увидел командира, лежавшего под массивной балкой. Капитан спрыгнул на небольшой пятачок справа от Игнатьева, забросил автомат за спину, схватился за балку и поднял ее. Потом, в обычных условиях, он несколько раз пытался сделать подобное с балкой меньших размеров, но даже не мог оторвать ее от земли, а сейчас поднял!

– Вылезай, Рома!

– Не могу, нога…

– Хрен с ней. Вылезай, иначе сгорим оба.

Превозмогая боль, майор из последних сил выбрался на пятачок.

Колтунов бросил балку. После деревянной махины тело командира показалось ему пушинкой. Он перевалил Игнатьева за окно, выпрыгнул следом, подхватил майора под мышки, протащил за дом.

На выходе в сад капитан крикнул:

– Парни! Тут свои! Сом, ко мне!

– Где вы?

Ветер менял направление, и участок заволокло дымом.

– На углу, ближнем к позиции. Давай живее, Сом!

Самойский появился внезапно, вынырнул из дыма как черт из табакерки.

– Я, товарищ капитан!

– Помоги.

Вдвоем они перенесли майора к последнему рубежу. Потом четверо бойцов заняли круговую оборону. В данной ситуации они могли увидеть врага только на расстоянии в несколько метров. Но и у боевиков была та же проблема.

Где-то рядом пророкотал вертолет. Главарь банды понял, что к разведчикам подошло подкрепление. Но он не мог оставить в покое эту чертову группу, которую, несмотря на ее малочисленность, так и не смог уничтожить. Айбас орал на подчиненных, заставлял их идти в сад.