Актер

"Сегодня у нас есть красивый, молодой парень. Возможно, вы его видели в некоторых фильмах… Давайте поддержим его!" – говорил неизвестный белый мужчина в смокинге, который через каждое слово высвечивал свои красивые, хорошо сложенные в ряд белые зубы.

Дезмонд оттащил второе тело за угол корпуса. Затем он побежал туда, где сбросил жилет, подобрал его. А когда приближался к железным воротам, в последний момент заметил камеру наружного наблюдения, закрепленную в углу здания, которая была направлена именно на то место, где он убил этих парней в черном. Но его уже это не волновало. Дезмонд аккуратно приоткрыл дверцу ворот, и перешагнул порог.

-Что дадим ему? – сказал мужчина в смокинге

Кто-то крикнул из толпы: "Отелло!".

-Ну сколько можно Отеллу? Уже заезжено! – продолжил с улыбкой на лице неизвестный.

Присутствующие засмеялись. Вот теперь Саймон понял, что ему по-настоящему страшно. Его порывы привели его сюда. Он так хотел здесь оказаться, но для чего? Чтобы быть их игрушкой? Развлекать их? Саймон знал, что как с Риком, поступят и с ним тоже. Но сейчас это не важно. Да, камера у него в воротнике, но что дальше? Как быть?

"Не творить же мне это безумие на камеру?" – думал Саймон. "Дезмонд, ты видишь меня? Что мне делать?" – начала появляться паника, которая подавляла спокойствие и здравый ум.

-Можно я дам ему тему? – спросил толпу неизвестный. – Как на счет Преступление и наказание?

Все начали визжать от восторга.

-Херб, помнишь, вы же планировали адаптировать на свой лад Достоевского "Преступление и наказание"! Ну и как, получилось?

-Пока проект заморожен. – вскрикнул Хербер, который стоял рядом с Шиллером.

-Саймон! – обратился мужчина в смокинге. -У тебя есть шанс! Покажи себя. Ты будешь Родионом Раскольниковым.

-Стив? – обратился Шиллер к мужчине в черном костюме, которого Саймон заметил раннее, стоявшего позади Лео Броди.

Он наклонился что-то подобрать. Саймон не увидел, что он поднял. Затем он прошел вдоль толпившихся гостей, и вышел из нее с топором в руках. Он подошел с каменным выражением лица к Саймону, и вручил ему топор, как какой-то трофей.

-У нас старушки процентщицы нет, но есть очаровательная девушка. – сказал мужчина в смокинге, и указал на девушку в белом платье.

-Подыграй ему милая. – крикнул Грегори Коул, стоявший неподалеку в толпе, рядом с Шиллером, который наливал себе очередную порцию виски.

Девушка не совсем понимала, что зачем настоящий топор нужен Саймону, но она улыбнулась и встала рядом с ним.

-В общем, тот самый момент! Ты же читал "Преступление и наказание" Саймон? Помнишь, что случилось с процентщицей старушкой? Все актеры должны знать Достоевского! – громко заявил мужчина в смокинге.

-Помню… – с испугом в голосе ответил Саймон, затем он повернулся и нашел внимательно наблюдающего за ним Троя.

Трой грыз ногти от напряжения… От того, что будет. Он выглядел бледно, как будто увидел смерть.

-В общем, ты взял из дворницкой топор, крадучись спустился по лестнице. Ты не спеша  двигался по улице, и ни у кого не вызвал подозрений. Ты позвонил в дверь старухи-процентщицы. Три раза позвонил, она открыла недоверчиво дверь, ты чуть ли не силой вошел в квартиру, подал ей сверток, сказав, что принес обещанную папиросницу. Ты, – обращается мужчина в смокинге к девушке. -отвернулась к окну. Ну же, отворачивайся… Быстрей, быстрей. Просто повернись к нему спиной…

Девушка медленно, но со слегка испуганным выражением лица, как будто что-то заподозрив повернулась спиной к Саймону…

-Ну же…

Саймон стоял как вкопанный, не поднимая топор. Он смотрел в затылок девушки. Он думал: "Я не дурак. Ты хочешь, что бы я РЕАЛЬНО ее ударил?".  Интересно, “А девушка знает, что она может сейчас ощутить тупую боль?”, – продолжал думать Саймон. Он подумал о Дезмонде, что же он делает? Может он вызвал полицию? Они наверняка в пути, или уже тут, нужно просто немного потянуть время. От сомнений, его сердце колотилось с бешеной скоростью. Он верил, что Дезмонд его не бросил.

-Бей! – закричал мужчина в смокинге.

Девушка от испуга, крикнула вместе с ним. Затем она резко повернулась к Саймону.

-А зачем сразу к кульминации? Может, начнем чуть-чуть раннее? – внезапно сказал Саймон.

-Ненужны нам диалоги! – недовольно произнес Коул.

-Ты не понимаешь, нынче правдоподобное выражение лица актера, выражающее страх, сомнение, любовь, уважение, ненависть и злость, замешательство ценится больше, чем диалоги. Я, верно, говорю Миллер? – спросил в порыве возбуждения мужчина в смокинге, стоявшего рядом оператора, которого знали почти все в этом зале. Саймон видел его, но лично довелось познакомиться. На нем был голубой костюм с  красном галстуке, и в черных лакированных туфлях, лет пятидесяти, слегка седоволосый, и гладко выбритый.

-Тебе должны поверить, сынок. Ты должен выражать эмоции. Что чувствовал Раскольников, когда убил старуху? То же самое сейчас должен чувствовать ты. Представил его выражение лица, сделай такое же! – спокойно посоветовал Миллер.