Актерские тетради Иннокентия Смоктуновского

«Ты ничего не сделаешь, но все же…

Использовать все, что есть, и чего даже нет».

«Когда вера уже потеряна», — помечает артист.

Именно поэтому такой контраст перехода от безнадежности — к вере. Уступка Шуйского, их примирение с Борисом, на чем целуют оба крест («Аринушка, вот это в целой жизни мой лучший день!»). Смоктуновский помечает:

«Полная вера в достигнутое».

Первый раз отпустила постоянная вещая тревога:

«Облегчение безмерное. Последняя фраза события: гора с плеч».

И царь, как помечает артист, «счастливый очень», обращается к Клешнину и велит позвать выборных («Сами пусть они сюда придут. Пусть умилятся, глядя на ваше примиренье!»). «Царь же почти упал в кресло, в счастливом изнеможении, слабой рукой вынимает платок, тихо вытирает глаза. Через минуту он успокаивается, и вот уже смеется сквозь слезы, что-то доверительно говорит Годунову, берет его руку справа, а слева — руку Ирины, прижимает их к себе к щекам и задумывается о своем».

Счастливый Федор быстр и стремителен. На полях артист отмечает: «Темп, темп…».

У его Федора чуть ли не впервые легко на сердце, и он с особым любопытством осматривает входящих:

«Боже, как они затравлены. В них увидеть себя. Может выть, впервые узнал их».

Смоктуновский не оговаривает, откуда взялся эпитет «затравлены».

И в пьесе Толстого, и в спектакле Равенских входящие выборные были исполнены чувства собственного достоинства, ощущения собственной силы, даже с некоторым оттенком наглости. Но Смоктуновскому важны иррациональная жалость и чувство родства с вошедшими, которые охватывают царя при виде этих сильных людей, предвещающие беду.

Он разговаривает с Кургановым, с Красильниковым, с Голубями — отцом и сыном, с Шаховским. И во всеобщем гуле и шуме звучит фраза Годунова Клешнину: «Заметь их имена и запиши», — которую никто не слышит.

Во всех предыдущих трактовках образа царя ее не слышал и Федор. Для Смоктуновского же этот момент настолько важен, что он вынес на обложку роли запись о Федоре: «Странное существо, могущее услышать фразу: «Заметь их имена и запиши»». Для артиста важна телепатическая чуткость Федора, та обостренная восприимчивость внимания, когда ни один жест, ни одно слово не пропускаются, а, отмеченные, ранят. Федор, по Смоктуновскому, спешил уйти не потому, что устал, не потому, что не любит шума и толпы. Зловещая тень услышанной фразы заставляет его торопиться скорее закончить эту сцену, скорее уйти отсюда. Как недавно ему было стыдно за Клешнина, теперь ему страшно и больно за Бориса. Он обращается к совести шурина: «Мой шурин любит вас. Борис, ты им скажи, что ты их любишь». И в экземпляре роли изменил акцент финальных фраз. Вычеркнул слова Федора, обращенные к выборным: «Мне некогда», — и вписал: «Ему скажите».

Федор верен себе он дает человеку шанс. Не уговаривая, не стыдя, не произнеся ни слова, он сталкивает Бориса, готового стать палачом, с глазами его будущих жертв. Одумайся, всмотрись в этих людей…

Но счастье и вера оставили царя, покой потерян. Смоктуновский помечает: «Выходит стремительный — рваный». Фраза дает ритм внешнего действия, дает внутренний ритм. Но также физическое и душевное самочувствие царя: рваное.

Измученный вспышками предвидений, которым боится поверить, утомленный резкими переходами противоположных чувств, он уходит-бежит, боясь оглянуться и страшась того, что ждет впереди.

Действие третье. ПОКОИ ЦАРЯ ФЕДОРА

Этому действию Смоктуновский дал название: «Телепат».

Федор выходит измученный внутренней тревогой, терзающими его вещими снами:

«Ждет Ивана Шуйского. Его еще почему-то нет.

Сны связаны с конкретными делами в жизни. С чертовщиной.

Религиозный, суеверный: что-то произойдет???

Что же это такое!?»

События торопят друг друга, начинают выходить из-под контроля:

«Тревога-предвиденье».

На слова «Брат Дмитрий снился мне и плакал» комментарий:

«Сон — просто и просто. Что это такое? Не соучастник ли я?

ВЫ ЧТО-ТО НЕ ТО ДЕЛАЕТЕ».

И эта тревога рождает нежелание быть с Годуновым. Смоктуновский в комментарии к реплике Федора, что он не хочет заниматься делами, потому что «не совсем здоров», даст неожиданный подтекст:

«Я не болен! Когда ты со мной, я должен быть хорошо подготовлен».

Беседа с Годуновым, как схватка с противником, к которой надо быть в форме.

Он вел беседу с Годуновым, чуть внутренне удивляясь происходящему. На прошение царя Иверского («Царь Иверский? А где его земля?»):

«ГОСПОДИ, ЕСТЬ ОКАЗЫВАЕТСЯ И ТАКОЕ».

А на слова о возвращении Димитрия:

«Вот те на! Так и сам я того прошу».

Он не хочет ссориться с Годуновым, но в их столкновении с Шуйским решительно встает на сторону последнего, проявляя царскую власть, чтобы закончить ссору. На слова «Нет, шурин, нет, ты учинил не так!» помета:

«Ты здесь не сопротивляйся.

Эта история закончена.

Исправить вину Бориса перед князем».

Но когда уже князь Шуйский начинает наступать на Бориса, Федор опять пытается соблюсти равновесие ситуации:

«ЭТО УЖ ТЫ ПЕРЕГНУЛ, ДРУЖОЧЕК

Но довольно. Больше не надо».