Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

Любопытно, что Сухорукову почти в одно время довелось сыграть и Павла I, и графа Палена — в картине «Золотой век», костюмной киновампуке о романе сестры графа Платона Зубова, фаворита Екатерины II, с английским послом, который, по сути, руководил заговором против императора.

«С Павлом Петровичем меня роднило желание правды, — говорит Сухоруков. — Он был очень сильным человеком. Принимал такие решения, издавал такие указы, какие никто из российских императоров не мог себе позволить. За это его ненавидело дворянство и за это его ненавидели большевики. Он был настолько прогрессивен в своих взглядах и в своем понимании государственности, что его боялись. С кем боролся Павел? С олигархами…»

Сухоруков страстно защищает императора, как своего родного человека. Разумеется, в первую очередь, это актерская любовь к своему герою. Но это еще и самовысказывание по поводу социально идеальной личности в представлении Сухорукова. Сильной, отважной, действенной. Иногда идущей напролом. Это выглядит современно, особенно в свете слов Сухорукова о «борьбе Павла с олигархами».

Вместе с тем Сухоруков нашел и достаточно объективный ракурс в своем взгляде на самого, пожалуй, необычного властителя земли русской. Сотканный из противоречий (этого не скрыть!), болея ими, Павел Петрович все время страдает и жжет себя на медленном огне. А когда боль становится совсем уж невыносимой, император спонтанно вымещает ее на других. Во многом благодаря Сухорукову в картине обнажены пропасти в существовании Павла. Романтик Виктор Иванович сумел не испугаться кривой, по которой движется император. Игра актера необыкновенно интенсивна, он словно не допускает малейшей передышки. Трагические ситуации, одна настигает другую… Нестерпимые положения… Бурные события… Цепочка выстраивается почти без пауз, и все это время Павел неуклонно приближается к бездне.

Сухоруков предлагает закономерный для пути Павла парадокс. Чем ближе его гибельный финал, тем острее император провидит его. И тем спокойнее он. Император чувствует сгущающийся вокруг него ядовитый туман и прорывается сквозь него… к смерти. Двойственность, разлад, в которых так много лет существовал Павел Петрович, соединяются в ожидании смерти. Уже почти желанной.

Павел все более и несчастен, и величествен в своей прозорливости, осознании того, что он не должен сопротивляться потенциальным убийцам. Жить дальше император может, только отказавшись от того, с чем он идет к людям. Но отказа, окончательного, бесповоротного, его душа не приемлет. То, что сделано Сухоруковым в роли Павла, близко греческой трагедии с ее темой рока.

Виктор Иванович как-то обмолвился, что его занимает судьба Павла после расправы над императором. Его размышления на эту тему глубинны. Для Сухорукова его жизненное пространство не только не замкнуто сценой и кинематографом. Он не просто вплотную связывает свою профессию с окружающей жизнью, ее колебаниями, скачками, взрывами, которых сегодня более чем достаточно. От всего этого он отталкивается, переживает со свойственной ему страстностью — и так движется к очередной работе. Естественно, когда драматургия дает ему эту возможность. В судьбах убийц императора актер, по всей вероятности, ищет некие аллюзии с современностью. И делает Павла I близким людям XXI века.

Сухоруков не боится сложностей в собственном самопознании — так он открывает в себе какие-то новые грани, что позволяет ему часто поражать зрителей очень разными героями.

Скорее всего, Павел Лунгин понимал это, когда утверждал Виктора Сухорукова на роль монаха Филарета в картину «Остров». Филарет в какой-то мере антипод главного героя фильма, отца Анатолия. Живущего душевно взволнованно, с незаживающей раной, постоянно бередящей его совесть, его мысли, определяющей многие его поступки. А Филарет спокоен, благодушен, миролюбив. Оберегая себя, свое спокойствие, Филарет осознанно отделяет себя от треволнений, сложных контактов с людьми обездоленными, несчастными. Филарет доволен своей жизнью и не хочет ничего уступить в своем мирном удовлетворении судьбой.

Сухоруков впервые играет такую симпатичную даже ограниченность, уход от любых проблем, кроме забот о собственном комфорте, милую уютность каждодневного существования. Его заботы — в основном о себе. О мягкой, теплой постели. О мягких, теплых сапогах. О вкусной еде. Как будто все в пределах дозволенного монашеским уставом. Хотя отчасти и вопреки ему, впрочем, Филарет менее всего об этом задумывается.

Безгрешный грешник, он искренне почитает жесткий аскетизм отца Анатолия, побаивается его, даже от чего-то, не очень значительного, из-за этого отказывается. И остается всего только средним, обыкновенным человеком, который иным и быть не хочет, этот смиренный сибарит.

Сухоруков рисует его портрет с непривычной для него мягкостью. Только за этим тихая (опять-таки — тихая!) ирония актера по отношению к своему герою, который всем своим обликом, укладом жизни подчеркивает, укрупняет личность отца Анатолия в исполнении Петра Мамонова.