Актеры шахматной сцены

Первый приступ Таль испытал в самом конце 1961 года в Баку, в ночь после окончания чемпионата страны, где он разделил четвертое-пятое места. Таль проснулся в номере гостиницы от невыносимой боли – это дала о себе знать больная почка. Его увезла «скорая помощь», а спустя два дня он улетел в Москву, но болезнь притаилась, и в начале февраля все повторилось, только в ухудшенном варианте.

В первых числах марта, меньше чем за два месяца до начала турнира, Талю делают очень сложную операцию на почке. Несмотря ни на что, Таль полон оптимизма: во-первых, он уже выступал в турнире претендентов после операции и кончилось это совсем не плохо, а во-вторых, он удачно провел тренировочный матч с Гипслисом, хотя, правда, регламент по настоянию врачей был изменен: на партию отводилось не пять, а три часа. На три часа Таля хватало.

Но в своих расчетах он не учел того, что вторая операция была намного тяжелее первой и что климат Виллемстада с тридцатиградусной жарой кое-чем отличается от целебного воздуха Бледа.

Были трезвые люди, которые советовали Талю пропустить этот турнир претендентов. Но можно ли осуждать Таля за то, что он и на этот раз не проявил не свойственного ему благоразумия? Ждать еще три года очереди, когда есть такой удачный прецедент? Таль решил еще раз испытать свое никогда не изменявшее ему прежде счастье. Кончилось это катастрофой.

Больше половины участников были те же, что и в предыдущем турнире. Новых было трое – Геллер, Корчной и Филип, которые заменили Глигорича, Олафссона и Смыслова.

Уже первые туры показали, что с Талем творится что-то неладное. Он начал с проигрыша Петросяну, причем вел партию в состоянии какой-то нервозности. Не успев черными развить фигуры, Таль попытался было начать тактические операции, но Петросян без труда поставил его на место. В трудной, но не безнадежной позиции Таль при доигрывании первым же ходом допустил ошибку, после чего спасти партию было уже нельзя.

Затем в партии с Кересом Таль осуществил интересную комбинацию, но попал в цейтнот и погиб быстро и бесславно. Третьим его противником был Бенко, Бенко, которому Таль в Югославии отдал лишь пол-очка, да и то потому, что его устраивала ничья. Таль проиграл и Бенко. Сначала ему пришлось вести пассивную защиту, а потом, когда он попробовал «крутить», угрозы черных оказались настолько эфемерны, что Бенко, который прежде панически боялся Таля, легко их отразил. В четвертом туре он наконец заработал пол-очка – с Фишером, а в пятом – и очко, победив Филипа. Но и эта удача не доставила ему радости: в конце партии Таль вновь оказался в цейтноте и допустил грубейшую ошибку, не использованную соперником. Затем еще одна ничья и вновь поражение.

Таль закончил первый круг на «чистом» последнем месте, набрав всего два очка из семи.

Если бы Таль отставал на два-три очка от одного конкурента, это было бы еще полбеды. Но впереди было четверо… Да и, кроме того, соперникам было совершенно ясно, что Таль не примирится со своей ролью «дарителя очков» и будет лезть напролом, а уже Ботвинник научил, как надо действовать против Таля в подобных случаях.

В восьмом туре Петросян избрал черными редко встречающийся вариант французской защиты, в котором белые хотя и получают небольшой позиционный перевес, но должны играть крайне осмотрительно, оставляя за собой возможность в случае чего отступить. В том его положении Таль отступать не мог.

Он конечно же разгадал хитроумный замысел Петросяна. Психологическое оружие, которым Таль сам так любил и умел пользоваться, на этот раз было нацелено на него. Но выбора у Таля не было: Петросян рассчитал безукоризненно.

Уже над восьмым ходом Таль продумал около полутора часов. При «нормальной» игре он получал более свободную позицию, которую черные, однако, вполне могли защитить. Но ничья, как мы понимаем, Таля не устраивала, и он резко обострил игру, избрав объективно не сильнейший ход.

Знакомая ситуация, не правда ли? Именно так Таль неоднократно поступал прежде, и ему удавалось большей частью запутывать соперников. Но для такой игры надо иметь, прежде всего, крепкие нервы и ясную голову. Талю в его тогдашнем состоянии такая игра была противопоказана. Но это было не все. Если прежде такой уход в сторону от рациональных путей нес в себе, помимо прочего, эффект неожиданности, то теперь Петросян не только был готов к тому, что Таль решится на какой-нибудь авантюрный план, но и сам вызывал его на это! Тонкость заключалась в том, что Петросян пожертвовал пешку и заставил Таля вести защиту, то есть заниматься тем, что всегда – а тем более в той ситуации – было Талю особенно не по нутру. Психологическое оружие сработало безотказно: Таль сдался уже на 20-м ходу…

И в следующих турах Таль продолжал катиться под уклон. В первом круге он набрал два очка, во втором и третьем – по два с половиной. Таль регулярно попадал в цейтноты, не выдерживая того напряжения, которое сам создавал: он проиграл Филипу и Геллеру позиции, в которых вел атаку, а в партии с Кересом просмотрел целую серию чисто тактических ударов.