Актеры шахматной сцены

Почитатели Таля с печальным удивлением констатировали, что Таль начал допускать просчеты, ошибаться в том, в чем он не должен был, не имел права ошибаться, – в тактической игре. Для шахматиста универсального стиля ослабление тактического зрения не трагедия. Для шахматиста сугубо тактического, резко атакующего стиля безошибочность тактического зрения – главное условие успеха. Что с того, что Таль заводил противников в темный лес неизведанного, если он сам в этом лесу то и дело терял чувство ориентировки?

Талант и то, что принято называть классом игры, позволяли ему временами добиваться успеха. В 1960 году Таль хорошо выступил на очередной олимпиаде в Гаване, занял первое место на международном турнире в Испании, а осенью следующего года даже разделил первое-второе места на чемпионате страны в Харькове. Но турнир в Испании был средней руки, а турнир в Харькове фактически только числился чемпионатом, так как проходил по так называемой швейцарской системе: в нем участвовало более ста шахматистов, среди которых находились и кандидаты в мастера.

Был, правда, один успех, которым Таль по праву мог гордиться, – это дележ второго-пятого места в очень сильном гроссмейстерском турнире в Москве в 1967 году. Но в семнадцати партиях Таль одержал всего пять побед и сделал десять ничьих. Главное же, он упустил бросавшуюся в глаза тактическую возможность в партии с Глигоричем. Многие зрители, находившиеся в зале Центрального Дома Советской Армии, видели, что Таль выигрывает фигуру, только сам волшебник комбинаций не видел своего счастья.

О том, что он находится в состоянии депрессии, Талю стало ясно полгода спустя. В начале 1968 года он сыграл в международном турнире в Бевервейке и разделил второе-четвертое места, что было, казалось, неплохо, но при этом Таль отстал на целых три очка от победителя и вновь допускал просмотры. Но и это его не очень печалило. Таля печалило, что в Голландии он впервые в жизни вдруг почувствовал, что ему надоело, просто не хочется играть в шахматы. В первых же турах Таль соглашался на ничью уже после двенадцати ходов…

Это звучит неправдоподобно – Таль, этот азартный, неистовый игрок, готовый прежде играть ночами с кем угодно, забывавший за шахматами все, вдруг почувствовал усталость от шахмат. Таль приехал в Бевервейк после очередного приступа, и ощущение усталости, равнодушия – даже к шахматам – сильнее, чем что-либо иное, говорило о неблагополучии со здоровьем.

В этот период стали открыто поговаривать, что Таль уже не тот, что его стиль утратил свою былую энергию и остроту. Властимил Горт, например, без обиняков выразился в одном из интервью, что «Таль стал сторонником позиционных методов борьбы». Горт, конечно, хватил через край, но Таль, надо сказать, давал немало поводов для таких высказываний.

Между тем начинался новый цикл матчевых соревнований претендентов. В апреле 1968 года Таль вылетел в Белград на матч со Светозаром Глигоричем. Таль выиграл этот матч 5¹/₂:3¹/₂, выиграл после больших волнений: начиная с первой партии и до шестой Глигорич был впереди, и только после седьмой Таль перехватил инициативу.

И вновь было отмечено, что хотя Таль переиграл Глигорича психологически и даже стратегически, но излюбленное тактическое оружие принесло ему мало пользы, а в первой партии Таль даже затеял ошибочную комбинацию и проиграл. Он сам признался потом в интервью: «Я не слишком доволен собой. Матч показал, что Таль постарел и, когда он попытался играть как молодой Таль (в первой партии), получил удар бумерангом».

…Самолеты из Белграда и из Амстердама, где Корчной встречался в матче с Решевским, приземлились в аэропорту Шереметьево почти одновременно, с интервалом в несколько минут. В гостиницу Таль и Корчной ехали вместе и в машине легко договорились об условиях предстоящего полуфинального матча.

Соревнование началось в конце июня в Центральном Доме Советской Армии. Весь матч, от первого и до последнего хода, держал обоих соперников в огромном напряжении.

На ход матча, несомненно, влияло то обстоятельство, что у Таля с Корчным счет был катастрофический – девять поражений, одиннадцать ничьих и… одна победа.

Располагая таким активом, Корчной имел полное право по меньшей мере скептически относиться к высказываниям тех, кто, подобно, например, Эйве, считал Таля гениальным шахматистом. Корчной на это только посмеивался, и Таль знал, что Корчной посмеивается, знал и, пытаясь отыграться, лез напролом и терпел новые и новые неудачи.

Получалось так, что во встречах Таля и Корчного коса находила на камень. В том, в чем Таль был особенно силен – в тактическом мастерстве, в точности расчета, – Корчной ему почти не уступал, зато, например, в разыгрывании окончаний, в техническом умении, безусловно, превосходил. В это трудно поверить, но, став чемпионом мира, Таль, по его собственному выражению, имел счет с Корчным «равный» – 5:5 – пять ничьих и пять поражений!..