Актеры шахматной сцены

Однажды, гуляя в Межа-парке, он захотел искупаться. У озера в Межа-парке дурная репутация. Миша знал об этом, но… Таль не боится ничего! Мать, почувствовав каким-то шестым чувством надвигающуюся беду, торопливо пошла следом. И когда Миша, попав в яму с ледяной водой, камнем пошел ко дну, она кинулась за ним и в последний миг успела схватить за руку. Его откачивали, он долго проболел.

Думаете, урок пошел на пользу? Спустя несколько лет доктор Таль, почти никогда не отдыхавший, сумел выкроить время для отпуска и решил с женой и младшим сыном съездить на Черное море. Миша был уже студентом, успел сыграть в четвертьфинале первенства СССР, стал мастером. Серьезный молодой человек, гордость мамы и папы.

Два дня они блаженствовали в курортном местечке под Сочи. После хмурой Балтики Черное море было особенно теплым и ласковым. На третий день разбушевался шторм. Трое рижан расположились на пляже метрах в двадцати от моря. Доктор Таль с супругой любовались волнами, которые, одна выше другой, с грохотом обрушивались на берег. Миша лежал рядом и, лениво бросая камешки, переговаривался с двумя местными мальчишками.

– Во дает! – сказал восхищенно один, когда до них долетели брызги волны. – У вас там, верно, не бывает таких штормов?

– Что? – презрительно поднял бровь бледнотелый рижанин. – Вы хотите сказать, мальчики, что это шторм? Ну так глядите.

Таль вскочил и вприпрыжку побежал к воде. Все произошло так быстро, что мать успела только закричать от страха. Волна подхватила его, играючи перевернула несколько раз и, к счастью, вышвырнула на берег. Его с трудом привели в чувство и отнесли в гостиницу. Температура подскочила до сорока. Доктор моментально поставил диагноз – сотрясение мозга. Через несколько дней, как только позволило здоровье Миши, они улетели в Ригу.

– Слово вратаря, Яшка, это был великолепный бросок, – рассказывал Миша брату, сидевшему у его постели.

Ида Григорьевна, встряхивая градусник, только качала головой.

Прошло еще несколько лет. В Портороже происходил межзональный турнир. Один из участников, лидер турнира, пришел днем на пляж и влез на пятиметровую вышку: он никогда не прыгал с такой высоты, и ему интересно было постоять наверху. Но тут подошел один из журналистов:

– Что же это, друже Таль? За доской вы так смело бросаетесь в атаку, а здесь оробели?

Он еще не успел закончить фразу, как Таль прыгнул, больно ударившись о воду животом. Его потом целый день поташнивало и мутило, но он был доволен: выдержал марку!

Каким же вырисовывается характер юноши? Несомненно, огромная самоуверенность; убежденность в том, что он все сумеет, что у него все получится; ненасытный азарт в игре, жажда побед, позволяющая предугадать будущее честолюбие.

В то же время ни малейшего намека на зазнайство. Необычайно развитое чувство товарищества (уже став чемпионом СССР, он Ни разу не пропустит возможности сыграть за команду своего факультета в университетских соревнованиях). Добавьте к этому неистребимый оптимизм, брызжущий юмор, тайную мечту о профессии конферансье. И, наконец, потребность в ласке, внимании со стороны родных. Ни на одном турнире, будь то в Москве, в Швейцарии или в Югославии, Таль не ложился спать, не поговорив предварительно по телефону с домашними. И в присутствии целой ватаги ребят Миша никогда не стеснялся обнять и поцеловать маму – качество, которым могут похвалиться немногие мальчики.

«Никого-то я не боюсь!»

Вряд ли есть смысл перечислять все соревнования, в которых участвовал школьник Таль. Их было множество.

Сколько-нибудь серьезные успехи пришли только в девятом классе, когда Таль выполнил норму первого разряда и попал в финал чемпионата Риги для взрослых, где выиграл, кстати, партию у мастера Кобленца.

В том же году он участвовал в чемпионате Латвии, разделив одиннадцатое-четырнадцатое места.

Казалось, Таль вышел на большую дорогу. Но не забудем, что ему было еще только четырнадцать лет и что избытком серьезности он никогда не страдал, а уж в ту пору особенно. К турнирам этот непоседа готовиться еще не умел, анализировать партии у него попросту не хватало терпения. В лучшем случае он галопом переигрывал два-три десятка партий, интересуясь главным образом тем, кто выиграл.

Стратегические идеи противников его не волновали – он просто их не замечал. У него загорались глаза только тогда, когда на доске возникал комбинационный каскад.

Методичности, выдержки у него в ту пору не было вовсе. Таль хорошо вел борьбу только до момента, пока не добивался подавляющего перевеса. После этого у него пропадал к игре всякий интерес и он готов был выпустить пойманную рыбу обратно в реку, чтобы снова начать ловлю. Но второй раз рыбка попадала на крючок далеко не всегда, и в каждом турнире количество легкомысленно потерянных Талем очков было очень велико.