Активная депрессия. Исцеление эгоизмом

Действительно, Мы уважаем человека, который мужественно не показывает своего горя, с достоинством держится, но, если он вообще не горюет, мы чураемся его, как нравственного урода...

Как мы относимся к женщине, не скорбящей, когда болен муж, ребенок, умер близкий?!..

Как относимся к той, что вскоре после похорон счастливо влюблена в другого?!..

Но и к себе в таком случае мы отнеслись бы - так же.

А ведь именно этому меня просили научить их мои пациенты: БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМИ (это необходимое условие здоровья!) В ТЕХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, В КОТОРЫЕ ОНИ ПОПАЛИ.

Заразить можно только тем, что имеешь!

Отступление в детство

При благоговейнейшем отношении к душевной боли, как к важнейшему содержанию жизни, проявлению и средству человеческого роста[27], не могу не вспомнить о том, как часто боль становится единственным заполнителем скрываемой нами и от самих себя духовной пустоты безучастия[28].

Тогда страдание становится эрзацем[29] жизненных смыслов[30] во взрослом мире людей, где мы давно уже - не дети, но еще и - не хозяева, сознательно созидающие наш мир. Не дети, но, как в детстве, стремимся заслужить похвалу - награду удовольствиями. Как дети, ждем похвалы - памяти о нас “за заслуги”... мученичества. Тогда боль возвращает нам вчерашний день и утраченное в нем детство с его тайной надеждой на опеку нас другими.

Чью?!..

Застенчивая наглость

И, наконец, два слова о женщине, которая жаловалась на застенчивость.

И она вылечится не оттого, что научится “расталкивать локтями” честных людей. Но оттого и тогда, когда высокомерие “скромницы”, отказ людям в равенстве станут для нее стыдными[31]. Когда сидеть “с краюшку стола” и, ненавидя застолье, ждать, что другие отдадут тебе свой (их, не твой!) и лучший кусок, когда такое ожидание станет переживаться ею тем, что оно есть в действительности. Подлостью претензии на чужое, наглостью воровства, бессовестностью...

И для нее, как и для мужчины - администратора “шланг откроется” на уровне нравственного чувства. ТО, ЧТО ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА ДОСТОЙНО, ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ЛЕГКО, ЭТО ЛЕГКО И ОСВАИВАЕТСЯ.

Так решается вопрос: почему мы чего-то не можем?

По каким причинам культ несчастья еще не изжит и как появился[32], разговор еще предстоит!

Ребенок, который живет... в тебе

С добрым утром тебя, читатель!

Утро забиралось в мой сон шумом затихающего дождя в листве, плющеньем об асфальт редеющих звуков, отбиванием последних его тактов по карнизу, позывом в туалет... когда нет никакой силы поднять себя. Кошка в форточке нюхает воздух. Пахнет густо березовым веником...

С сегодняшней тебя новой погодой, читатель!

Раздражает вдруг включенный сыном ритм, и это самое “тебяканье” чем-то коробит.

Вот так же было в 1985 году в Харькове.

Я главным психотерапевтом Куйбышевской области прилетел тогда в командировку и в институте психотерапии попал на “прощальное” занятие группы[33] выздоравливающих.

С двадцати трех лет, с тех пор как я стал врачом, все, кроме близких друзей, называют меня по имени и отчеству, просто Михаилом Львовичем. И вдруг я услышал: “Миша, идем к нам в круг!” - незнакомые люди звали меня по имени и, как и всех тут, - на “ты”

Со мной произошло непонятное.

Я даже не сразу догадался, что зовут действительно меня.

Это ничем, казалось, не обеспеченное панибратство, как и сегодняшнее “тебяканье”, коробило. Все, что было во мне амбициозного[34], было возмущено и обескуражено беспардонным нарушением конвенции[35]. (Обрати, пожалуйста, внимание на эту первую мою реакцию. Тебе, наверное, хорошо знакомо по себе подобное возмущение неправильным.)