Активная мишень

Переодевшись в чистый костюм и сменив сапоги, я вместе с найденным осколком бросился к энергоблоку. Вахтеры-охранники пропустили меня без звука, видимо, были предупреждены. Оставалось найти Терентьева или кого-нибудь из его команды. Кто-то из попавшихся мне навстречу работников АЭС указал дорогу в машинный зал, где я рассчитывал найти взрывотехников, но их там не оказалось. Куда они забрались, в операционный, что ли? Оказалось, в подвал, граничащий с реакторным отсеком. Меня туда провел техник, которого я встретил в машинном зале. Одет он был в комбинезон, очень похожий на спецодежду медицинских хирургов, только рукава и штанины заканчивались резинками, плотно обхватывающими запястья и щиколотки. Прежде чем проводить меня к взрывотехникам, механик очень неодобрительно покосился на закопченную железяку у меня руках и мои вымазанные сажей пальцы. Страшно даже представить, какое впечатление произвел бы на него мой прежний пожарный костюм в пятнах грязи и ошметках налипшей глины.

Подвал энергоблока тоже сверкал чистотой медицинской операционной. И взрывотехники, подобно хирургам, сгрудились вокруг, только не операционного стола, а лестницы-стремянки, на которую взобрался Терентьев. Возле стремянки стояла снятая вентиляционная решетка, а сам Терентьев, светя в открытое отверстие фонарем, заглядывал внутрь вентиляционного короба. Очевидно, так ничего там и не обнаружив, он вынул голову из вентиляционной трубы и увидел меня:

– Что случилось?

Голос майора даже дрогнул от волнения. Решил, раз я его нашел, значит, что-то случилось. Вместо ответа я протянул ему найденный осколок. Терентьев взял пластину в руки, повертел перед глазами, зачем-то понюхал, провел пальцем по ее закопченной стороне, после чего уставился на меня совершенно дикими глазами. Когда Ворон наблюдал, как я мешу глину в воронке, взгляд у него был куда осмысленнее.

– Откуда… это у тебя?

У Терентьева даже сбилось дыхание, когда он задавал свой вопрос. Видимо, эта пластина действительно оказалась какой-то особенной.

– Из воронки. Между обломками фундамента застряла, – ответил я, чувствуя, как мне передается его волнение.

Взрывотехника со стремянки как ветром сдуло. Он поспешно сунул в руки одному из коллег свой фонарь и вместе с моей пластиной припустил к выходу из подвала.

– Эй! Ты куда?! – крикнул я ему вслед.

Но Терентьев только отмахнулся:

– Надо срочно доложить генералу.

Генералу! Этого события я уже не мог пропустить и бросился следом за ним. В конце концов, ведь это я нашел злополучную пластину.

Углова долго искать не пришлось. Терентьев откуда-то знал, что он находится в кабинете главного инженера. Из подвала мы по лестнице взлетели на второй этаж и выбежали в длинный загибающийся коридор. Здесь, чтобы не сеять панику среди работников АЭС, взрывотехник перешел на шаг, правда, очень быстрый. Я с трудом поспевал за ним. Не останавливаясь ни на секунду, он распахнул дверь с табличкой «главный инженер», проскочил пустующую приемную и ворвался в сам кабинет. Выглянув из-за его спины, я увидел в кабинете седого мужчину в белом халате, сидящего за письменным столом. Рядом, за приставным столом, сидел наш командир и, повернув голову в нашу сторону, недовольно хмурил лицо. Не обращая внимания на недовольство генерала, Терентьев подошел к нему и выложил на стол закопченную пластину.

– Вот! Овчинников обнаружил на месте взрыва.

Углов метнул в мою сторону быстрый взгляд и вновь повернулся к Терентьеву:

– Что это? – указал он на пластину.

– Осколок сопла реактивной управляемой минометной мины «Смельчак» с лазерным наведением! – на одном дыхании выпалил Терентьев.

– Это из нее террористы изготовили фугас? – уточнил Углов.

Терентьев в ответ замотал головой:

– Никакого фугаса не было! Вы только взгляните на осколок, он же весь закопченный! Значит, реактивный двигатель работал! Это был выстрел, и снаряд поразил указанную цель!

И тут до меня наконец дошло. Никто не проносил фугас на территорию АЭС, не устанавливал его внутри трансформаторной подстанции, рискуя погибнуть от электрического разряда. Вместо всего этого террористы просто расстреляли трансформаторную подстанцию из миномета.

Главный инженер АЭС тоже сообразил, о чем идет речь. У него даже лицо просветлело. И он с надеждой спросил у Терентьева:

– Значит, у нас на станции нет взрывных устройств?

Углова же интересовал совсем другой вопрос:

– Какова поражающая способность этой мины?

Терентьев заговорил как по писаному. Вот что значит спец!