Активная защита

То есть Лилия Монро прекрасно понимала, что на ней проводятся банальные испытания тех самых стролипкадеров иных цивилизаций. И уже мысленно кричала: «Вдруг у сойшенхов совсем иной состав тела?! Тем более что их рост – четыре метра. Не хочу таких больших губ!!!»

Константин и Чарли ее не слышали, приступив к обсуждению каких-то порошков, а прикрывший глаза Сергей Николаевич любовался буйными и яркими красками ауры мадемуазель Монро.

Глава двадцать седьмая Лиходеи. Ганс Даглиц. Воспоминания и действительность

Будущее божество Южной Америки восседало на простом, мшистом камне возле вздымающейся в небо скалы и любовалось открывающейся перед ним панорамой города Мачу-Пикчу. Сколько будущий бог себя помнил в зрелом возрасте, всегда любил посидеть именно здесь. Посмотреть на удивительные сооружения древних индейцев или помечтать о возрождении могучей, но давно погибшей цивилизации. Еще с юности, когда его родители археологи стали брать восемнадцатилетнего сына с собой в экспедиции, он помешался на древней культуре Южной Америки. А более конкретно – на тех территориях, которые простирались вдоль западного побережья континента. Потом было еще огромное количество подобных путешествий по всему миру, но вот именно этот вид на панораму древнего Мачу-Пикчу стал поворотной вехой в преобразовании всей последующей жизни.

Именно тогда, в тридцать пятом году двадцатого столетия, Ганс Даглиц впервые ощутил в себе мечту возродить империю инков. И попытался сделать для этого все возможное и даже невозможное.

Конечно, подобные утопические прожекты никогда не находят отклика или сочувствия у окружающих. Над Гансом смеялись, издевались даже глухонемые. Его избегали и сторонились даже перуанцы, которые, по логике, должны были носить немецкого археолога на руках. Его никто не желал слушать, а его статьи удавалось опубликовать лишь во второстепенных изданиях и то лишь с большой денежной доплатой со стороны автора. И уже к окончанию Второй мировой войны у Даглица сложилась репутация окончательно свихнувшегося на инках исследователя. Обозленный на всеобщее презрение и открытое издевательство над ним, Даглиц стал полным мизантропом, отвечая всему миру ненавистью, нелюбовью и высокомерием.

Понятно, что такому человеку прожить, да и просто выжить было бы весьма затруднительно, мог бы банально умереть от голода. Но родители Ганса имели во владениях массу приносящей доходы недвижимости и никогда не отказывали единственному сыну в средствах. Так что организовывать и отправлять экспедиции непризнанной звезде археологии денег хватало. Мало того, как это было ни странно, но в большинстве своем эти экспедиции окупались, а то и приносили удивительную прибыль. Что в конечном итоге несколько изменило отношение и к самому Даглицу. Теперь его считали не просто сумасшедшим, но еще и добавляли определение «счастливчик». Чаще добавляя при этом: «Дуракам везет!» или «За такую оплату и я к нему пойду в экспедицию поваренком! А наш академик (профессор, учитель, мэтр – нужное определение варьировалось от научной степени рассказчика) согласится работать носильщиком».

Несколько нелогично, да только набирающий скандальную известность мизантроп на подобные разговоры уже совершенно не реагировал. Его стремление к мечте лишь усилилось и окрепло. И все свои средства он вкладывал в исследование и прославление империи инков. Порой делал это открыто, порой окольными путями, но, к примеру, нынешнее положение все того же города Мачу-Пикчу как одного из туристических центров Земли можно было приписать в заслугу именно Даглицу. А с начала пятидесятых годов почти четыре экспедиции из пяти организовывались им только на территории империи инков.

Зато именно та самая пятая экспедиция, а вернее, одна из пятых привела ненавидящего человечество исследователя в Гималаи. И можно было что-то отыскать среди высочайших гор планеты, да и самому тогда захотелось некоторого разнообразия. Да и не настолько это была экспедиция как таковая, всего лишь парочка археологов, остальное – местные носильщики, скорее просто прогулка с осмотром природных достопримечательностей.