Активное сознание

Главная задача при такой работе — не поддаться соблазну банального истолкования полученных результатов как следствия «воздействия». У синхронизмов иная природа, и важно не уничтожить их специфику неадекватными истолкованиями.

15.7. Пример спонтанной активизации пси-органа

Один из наших слушателей, А.М., задавался вопросом: «Как выглядит Мир, когда на него никто не смотрит?» Этот банальный (если смотреть на него формально) вопрос вызывал у него настоящий мистический ужас. Под вопросом крылся особый взгляд на Реальность, позволяющий вычленить не только сознание и бессознательное, но и иное, не являющееся ни сознанием, ни бессознательным. Особый пси-орган, который можно угадать в описаниях ужасающих аспектов нагуаля у Кастанеды (и близкие к этому переживания, отраженные в отчетах А.Г., приведенные в гл. «Феноменология», п. 12.3.), заставлял задавать взаимосвязанные вопросы, такие же формально банальные, но наполненные интенсивным необычным пониманием — как можно воспринимать Мир, не апеллируя к своему «Я», как можно построить язык, развертывающий свои средства описания параллельно самому процессу описания, и т.д. Эти вопросы трудно привести в логическую связь между собой, но под ними чувствуется единое переживание, направленное на преодоление сознания как такового и трансформацию его в нечто иное (не превращение одушевленного в неодушевленное, а преобразование в нечто, не являющееся ни одушевленным, ни неодушевленным).

Здесь мы сталкиваемся с редко встречающейся активизацией зоны сознания, позволяющей вычленить аспекты восприятия Мира за пределами обусловленных культурой и морфологией восприятия.

15.8. Пси-органы бодрствования и сна

Под многообразием проявленных функций можно выявить базовые метафункции, модальными проявлениями которых служат состояния сознания: нормальные — бодрствование, быстрый сон (сон со сновидениями), медленный сон (сон без сновидений) — и измененные (как результат специфических практик, травматических ситуаций или применения психоделиков).

Можно сказать, что, помимо других сторон Мира, бодрствование выделяет в реальности аспект стабильности и позволяет ориентироваться во «внешнем мире», используя действия, подразумевающие стабильность. Предметы остаются равными себе, для их изменения необходима причина, сохраняется соответствие смыслов и отражающих их форм, фундаментальная «карта реальности» остается стабильной во времени.

Сновидение выделяет аспект изменчивости, текучести. Предметы могут изменять свою форму и систему взаимоотношений с другими предметами, сохраняя при этом свою идентичность, или наоборот — идентичность изменяется при стабильной форме объектов, смыслы и формы могут быть связанными, а могут и не быть.

Медленный сон позволяет выделить в мире составляющую «не-форм». При этом «Я», оформленное в бодрствовании как более-менее стабильная форма, в медленном сне не может быть проявлено без специальной подготовки.

Бодрствование — наиболее дифференцированная метафункция. Бодрствование, рассматриваемое не как состояние, а как метафункция, гораздо более дифференцировано и специализировано, чем сновидения, и в еще большей степени развито, чем медленный сон. Поэтому ориентация субъекта в Мире, возможности взаимодействия и воздействия на Мир возникают на основе бодрствования. На его основе созданы наиболее подробные описания Мира и построены наиболее эффективные способы воздействия на Мир и ориентации в нем.

Мир сновидений в этом отношении гораздо менее развит и используется лишь время от времени и очень редко — целенаправленно. У отдельных людей сон может установить взаимодействие с окружающей реальностью («вещие сны», символические описания жизненных ситуаций, глубинные постижения и т.д.), но это нерегулярное и малоуправляемое взаимодействие. Только специальные практики позволяют довести дифференцированность «функции сновидения» до уровня, допускающего ее прагматичное использование¹.

(¹. См. на эту тему подробные работы К. Кастанеды и Р. Монро)

Целенаправленная дифференцировка метафункции сновидения открывает мир, соизмеримый с миром бодрствования, и потому является частью перспективных практик. Выясняется, что метафункция сновидения порождает и перцептивные, и воздействующие, и формирующие функции, по своей эффективности близкие к функциям бодрствования. Выявление специфической сновидческой метамодальности, «субстанции сна» позволяет строить «тело сновидения» так же, как в бодрствовании можно строить тело внимания.

Лишь медленный сон в обычной жизни вообще не используется как рабочая функция, но в сакральных практиках он часто играет важную роль.