Актриса года

Сам бывший актер и кинозвезда, последнее время строчивший ядовитые заметки в «Лос-Анджелес таймс», он стоял за кулисами зала «Шрайн», дожидаясь своего выхода, чтобы объявить четвертую песню из выдвинутых на «Оскара». То было музыкальное сочинение «Ты просто убиваешь меня, малыш» из фильма «Торнадо в Лос-Анджелесе» в исполнении Брайана Адамса. Последние два дня Хестон снова стал есть все подряд. Так, буквально вчера за обедом угощался жареной ветчиной, утром на завтрак умял, наверное, целый фунт бекона, а на ленч заказал двойной сандвич с ветчиной под майонезом. И вот теперь Хестон страшно страдал от несварения желудка и чувствовал себя при этом большим куском несвежей ветчины.

Однако, несмотря на все эти его страдания, церемония вручения призов шла своим чередом. Лимузины у зала «Шрайн» выстроились в ряд длиной, наверное, не меньше полумили.

Фиона нервно заерзала на заднем сиденье, и Колин достал из мини-бара шампанское и наполнил два узких бокала. И тут же вспомнил, как ехал в лимузине с Карен Кролл, как она натирала льдом соски, а потом их арестовали за непристойное поведение. «Ну и дураком же я был», — подумал Колин.

— За тебя, дорогая! — сказал он и протянул Фионе бокал. — Пусть сегодня вечером победа достанется тебе!

— Ах, Колли! — проворковала Фиона. — Теперь, когда ты со мной, большего и не надо.

Фионе было приятно вспоминать о том, как быстро и безболезненно прошло их с Колином примирение. Последние два дня пролетели точно во сне, столь же быстро, как второй акт любой из пьес Пинтера. Все же странно, подумала Фиона, что обвинение в убийстве может примирить двух старых добрых друзей, которыми всегда являлись они с Колином.

— Знаешь, Колли, — сказала Фиона, и в глазах ее зажегся игривый огонек, — хочу, чтоб ты знал. Я очень-очень тосковала по тебе, во всех смыслах.

— Во всех смыслах? — переспросил Колин, приподняв бровь так высоко, как делали актеры ну разве что в пьесе Ноэля Коварда. — А как же Мэри фон Трапп?

— Да пошла она куда подальше, эта Мэри фон Трапп… — пробормотала Фиона. Наклонилась и поцеловала Колина, протолкнув язычок ему в рот. Он тут же откликнулся на ласку — положил обе ладони ей на груди, которые с шуршаньем терлись о пурпурную тафту платья.

— Дорогая!.. — простонал Колин и, опуская голову все ниже, покрывал тафту поцелуями. — Я всегда мечтал, чтоб между нами было все… вот так, как сейчас.

— Да, любовь моя, — шепнула Фиона.

— Не сочти меня развратником, но с тех самых пор, как я узнал о твоих лесбийских штучках… я, дорогая, только и мечтаю… как бы нам заняться любовью втроем.

— А что, это тебя заводит, да, Колли?

— Даже посвящение в рыцари самой королевой не принесет мне столько счастья, — пробормотал он, зарываясь носом в ложбинку меж ее грудей.

— Тогда почему бы не попробовать? Прямо сегодня ночью?

— Ты что, действительно не против?.. — спросил Колин, сам не веря своему везению.

— Конечно, — ответила Фиона. — Если сегодня побеждаю я, в постель мы ложимся втроем — ты, я и «Оскар». Ведь кто в Голливуде не мечтает трахнуться с этим маленьким золотым парнишкой!..

Лори вела себя во взятой напрокат машине куда сдержаннее — сидела, выпрямив спину, и держала Марию за руку. Последние четыре дня она провела дома, выходила лишь за продуктами да забрать аквамариновое платье от Донны Каран. Газет не читала, телевизор не включала. Пусть о ней говорят и пишут все что угодно, она не хотела этого знать. Мало того, Лори даже подключила телефон к автоответчику и не снимала трубку, что избавило ее от разговора с Мелиссой. Сначала та звонила дважды в день, и каждое следующее послание, оставленное на автоответчике, становилось все драматичнее. Пик эмоций пришелся на субботнее утро — это был просто вой, состоявший из угроз, лицемерия и интриганства, то есть всего, чем жила Мелисса на протяжении сорока лет.

— Лори, ты должна снять трубку! — вопила она. — Я еще могу договориться с Барбарой, и она выбросит из передачи тот кусок. У меня имеется на нее компромат, она путалась с Тони Беннетом в шестидесятые. Подойди к телефону, заклинаю!

Но Лори так и не подошла. Она твердо решила, что пойдет на церемонию рука об руку с Марией, бросая тем самым вызов обществу. Правда, она все еще побаивалась скандала, который может разразиться, когда обе они выйдут из машины. Возможно, их встретят враждебные взгляды поклонников, не исключено, что даже какие-то похабные плакаты. Короче, она готовилась к худшему.

Лимузин притормозил у края тротуара, и Лори с Марией вышли. Она по-прежнему держала Марию за руку и чувствовала, как вспотела у нее ладонь. О, она была совсем мокрой от пота, того гляди испортит белую бархатную перчатку. В глаза ударили вспышки камер, и Лори, гордо подняв голову и улыбаясь, стала пробираться с Марией через толпу по красному ковру, ведущему к входу.

И тут вдруг в этой толпе стал нарастать шум. Он вскоре превратился в рев, и в нем отчетливо различались восторженные возгласы:

— Лори! Лори! Лори!