Акциденция

Помещение за ней оказалось проходным, из двух смежных комнат, где стояли пыльные столы и книжные шкафы с пустыми полками. Мы прошли насквозь к дальним окнам.

Слободские кварталы нижней части городка, укрытые от глаз крышей особняка с противоположной стороны улицы, были почти не видны, но вот дальняя сторона Торговой площади, ряды складов за ней и далее – пристань, проглядывались неплохо. Но стоило окинуть глазами раскинувшуюся перед нами картину, как с грохотом хлопнула дверь внизу, а по лестницы застучали скорые шаги не одной пары ног.

Тут же к нам в комнату влетели двое – оба худющие, рыжие и всклокоченные. Первым оказался совсем молоденький паренек, а вторым… второй, девушка. Одета она была довольно странно, а потому, наверное, я сразу в ней особу женского пола и не разглядел. Сбили меня с толку широченные грязные и кое-где латаные штаны на лямках крест-накрест, но вот две косы, подвязанные «баранками», быстро и объяснили мне, что к чему.

Пара подлетела к нам и, первым делом глянув за наши плечи в окно, только потом в два голоса принялись говорить:

– Все, сделали! – выдал парень.

– Транспортное средство к работе готово! – в более близкой к уставным нормам манере отрапортовала девушка, и даже попыталась честь отдать, но видно вспомнив, что на голове у нее не положенный берет, а косынка, рукой только дернула, но до виска не донесла.

– Молодцы, – похвалил Михаил Лукьянович, едва глянув в их сторону, и снова воззрился на простор за стеклом.

А парочка, мотнув согласно головами и приняв скупую похвалу, кинулась к другому окну. Впрочем, на меня они тоже особого внимания не обратили. Да и начальство представлять нас друг другу не спешило. Внимание всех занимало небо над рекой, а все остальные проблемы были сейчас несущественными. Хотя я и без представления понял, что это Василиса и Кузьма, дети мастера на все руки Макара.

– Вон они! Вон они!!! – завопил парень, тыча пальцем влево вверх и чуть не переваливаясь через подоконник окна, которое он к этому моменту успел открыть. Девушка перегнулась наружу рядом.

Капитан бросил на них суровый взгляд, но выговаривать не стал – не ко времени это было. Мы, все трое, в этот момент, чуть не прижимаясь лицами к стеклу, тоже впились глазами в небо. И тут же, совсем на пределе слышимости раздались звуки далекой зенитной стрельбы.

Еще пару мгновений шаря по голубому простору глазами, я наконец-то увидел две быстро увеличивающиеся точки. Поднес к глазам бинокль, и сразу же эти точки превратились в хорошо видимых «птиц»… грозных таких, опасных. И тут, одна из них начала резко падать, увеличиваясь в размере, показалось, что она сейчас свалится прямо на нас.

– Ой, мамочки, – тихо взвизгнула Василиса.

Мне-то, конечно, было понятно, что никуда самолет не свалится, он пошел в пике, а раз так, то это юнкерс, и его грузоподъемность не позволяет ему нести… тут я осознал, что и городка-то того ничего, так что даже тот не очень большой запас, что тащил в себе бомбардировщик, может снести все здесь подчистую.

Я не хотел этого видеть…

Но стоял и смотрел.

Окуляры мои, выданные начальством, были не ахти, но даже в них я четко рассмотрел, как первые бомбы угодили в воду, вздыбив ее, заработавшие пулеметы подняли стенами брызги и перескочили на сушу уже фонтанами пыли, земли и деревянной щепы причалов.

А самолет сбрасывает бомбы уже на бреющем полете. На воздух взлетает какое-то некрупное судно, причал целиком, потом пошли складские помещения, но вот что творится там, было уже не видно – все заволокло пылью, сквозь которую тут же начали пробиваться языки пламени.

С той стороны реки, кажется стреляли зенитки, но за грохотом взрывов их было почти не слышно.

А Юнкерс, чуть не чиркая брюхом по Покровской горе, летел дальше. За Архангельской церковью поднялся столб дыма и земли… а ведь там кладбище… следующий снаряд упал уже на спуске возвышенности и его последствий нам так явно было не видно, да и вообще, с того места, с которого смотрели мы, дальнейший путь самолета проглядывался уже плохо.

Парнишка с сестрой сорвались с места и побежали из комнаты.

– Мы на крышу! – крикнул кто-то из них.

– Самолет к верфи полетел… а там их отец, – сказала Лиза, как бы оправдывая молодежь, и принялась закрывать окно, которое открыл Кузьма, поскольку в него ощутимо потянуло гарью.

Капитан только скрипнул зубами на это.

– Давайте и мы пройдем хотя бы к другому окну, отсюда уже совсем ничего не понять, – попросила молодая женщина.

Не понять… да все понятно… взрывы со стороны завода слышны отчетливо.

Но в комнату, что окнами выходила на другую сторону, мы перешли. Но вот верфи видно и отсюда не было – деревья балки, что разрослись по оврагу, плотно перекрывали нам весь вид. Только поднявшиеся пыль и дым, да прорывающееся кое-где пламя поверху крон, дали понять, что Юнкерс был точен и на верфи сейчас, как и на пристани, ад кромешный.

Самолета уже видно не было, а тот, что шел с ним в паре, даже не спустился ниже. Об этом же видно подумал и Михаил Лукьянович: